Пока мы рядом
Шрифт:
Посиделки у смертного одра продолжаются вот уже неделю, но Кармен чувствует себя превосходно. Даже лучше, чем в начале недели. Морфий позволяет ей безболезненно прожить целый день. «И с этими галлюцинациями столько всего интересного насмотришься», — шутит она. Даже тошнота больше не беспокоит. Для нее это состояние теперь так же обычно, как и то, что иногда бывает необходимо высморкаться.
— Может, пока отложить на несколько дней прием лекарств? — спрашивает доктор.
— Да. Будем считать это реабилитационным периодом, — говорю я.
— Или передышкой перед внезапным летальным исходом! — смеясь, добавляет
Баккер как-то странно поглядывает на нас, но вынужден согласиться с тем, что эвтаназия в этом «пуле веселья» [59] , возможно, несколько преждевременна.
Кармен спрашивает, не хочу ли я составить расписание визитов гостей на ближайшие дни. Помимо родителей и лучших подруг, которые навещают ее постоянно, она хочет видеть и своих коллег из «Эдвертайзинг брокерз», и кого-то из школьных друзей, и соратниц по «Муфлону». Я созваниваюсь со всеми, и в результате у меня получается довольно плотный график посещений. Когда наверху собираются девчонки из «Эдвертайзинг брокерз», оттуда периодически доносятся взрывы хохота. Спустя полтора часа я поднимаюсь к ним сказать, что веселье окончено. Звезда должна отдыхать. А уже через час на пороге стоят женщины из «Муфлона» (по крайней мере, те, кто еще жив), и в этот же день заглядывает и сотрудник похоронного бюро.
59
Рэмпл из песни Хенка Элсинка (Henk Elsink) «Harm met de harp» (1961).
9
Сотрудник похоронного бюро присел у постели Кармен. Она захотела обсудить свою «прощальную вечеринку», так что я отыскал в «Желтых страницах» ритуальную службу и пригласил к нам агента.
Мы показываем ему эскиз и текст приглашений.
— Только подумайте, — удивленно произносит агент, — вы уже даже разработали эскиз траурных открыток.
— Приглашений, — поправляет его Кармен.
— Ээ… да, вы правы. Приглашений.
Мы говорим, что хотим выставить гроб с телом Кармен дома. И чтобы траурная церемония прошла в Обрехткерк — церкви, что за углом. Тогда, пока мы с Луной живем здесь, каждые полчаса нам будет напоминать о Кармен звон «маминых колоколов». Мы говорим, что службу хотим провести сами, вместе с нашими родными и друзьями. Мы показываем ему компакт-диск Кармен, который записывали на протяжении последних месяцев, и говорим, какие песни хотели бы слышать в церкви. Агент обещает узнать, есть ли там стереосистема. Я говорю, что это не имеет значения, мы сами все организуем.
Мы уточняем, что Кармен хочет быть похороненной в Зоргвлиед, а после похорон мы хотели бы заехать выпить в «Мирандапавильонен».
— И перекусить, — добавляет Кармен. — Там должны быть шоколадные пирожные с орехами, лепешки, вафли, сэндвичи с лососем и сливочным сыром, мороженое.
— Вам не нужно ничего
Агенту нравится наш подход к делу.
— Может быть, я помогу вам выбрать гроб, или вы уже и с этим решили? — шутливо произносит он.
— Давайте посмотрим, что у вас есть, — предлагает Кармен.
Мы выбираем простой белый гроб.
— Мое голубое платье от «Риплей» будет отлично смотреться в нем, — говорит Кармен. И переводит взгляд на меня: — Если, конечно, ты считаешь его симпатичным.
Я говорю, что оно ей очень идет. У меня язык не поворачивается назвать его «симпатичным».
— А в какой машине вы поедете в церковь? — спрашивает агент.
— В белой. Не надо ничего вычурного.
— Отлично.
— Что ж… наверное, я уже могу сказать вам «до встречи»? — говорит Кармен.
Мужчина робко улыбается и откланивается.
— Было бы забавно, если бы он пожелал мне ни пуха ни пера, — замечает Кармен, когда за ним закрывается дверь.
В тот вечер мы снова собираемся ужинать на кровати Кармен. Традиционный горшок с зеленым кормом, которым «о-пэр» травит нас вот уже неделю, вызывает отвращение. Сегодня вечером я сказал всей банде, что готов убить за котлеты, чипсы с арахисовым маслом и майонезом и бочонок китайской еды. Кажется, со мной согласились многие. Поэтому я дал нашей «о-пэр» выходной.
Мод с Фрэнком идут в местный китайский ресторан и возвращаются, нагруженные пакетами со снедью. Уже несколько дней мы не ели ничего, кроме зеленого и желтого, и вот наконец спальню наполняют ароматы китайских блюд. «Именинница», как называет себя Кармен, довольствуется двумя стаканчиками йогурта.
Уже спустя несколько минут ее начинает тошнить. Она склоняется над ведром и пытается вызвать рвоту, но ничего не получается. Тогда она сует два пальца в рот, и опять ничего.
— Черт возьми, ну почему же не выходит? — ругается она.
И вдруг из нее хлещет потоком все, что она успела сегодня проглотить, включая утреннюю горстку хлопьев с клетчаткой. Пока Кармен рвет, я целую ее в макушку. Держу наготове салфетки. Все притихли. После того как из нее вытекает последняя струйка рвоты, из ведра доносится ее голос: «Господи, здесь как в могиле! Кто-нибудь уже умирал или знает, как это?»
На мгновение повисает зловещее молчание. А потом все, как по команде, начинают смеяться.
10
— Тогда я надену новый жакет «Дизель» поверх платья, — говорит Кармен, когда просыпается утром. — Только вот не решила, что на ноги. Может, кроссовки «Пума»?