Пока он смотрит
Шрифт:
— Нет, никто не болен, Уитни. Нам нужно поговорить, — говорит мама.
Аполлон хромает к моей матери, мяукая приветствие.
— Что с ним произошло? — спрашивает она, наклоняясь, чтобы погладить его по голове.
— О, э-э… — я изо всех сил пытаюсь сочинить ещё одну ложь. — Из радиатора торчал зазубренный кусок металла рядом с окном, где он любит сидеть. Должно быть, он зацепился за него лапой.
— Позволь— мне взглянуть, — предлагает мой папа, направляясь к любимому насесту Аполлона.
— Всё в порядке, пап.
Он смотрит на радиатор и окно. Вот чёрт. Радиатор даже не близко к окну. Между ними пять футов, но я лишь беспомощно улыбаюсь и пожимаю плечами.
Я понимаю, что у меня нет ничего в доме, чтобы предложить им поесть или выпить, потому что я не живу здесь. Такого раньше никогда не было, и я надеюсь, что они этого не заметят. Моё сердце колотится от беспокойства, и у меня плохое предчувствие по поводу этого неожиданного визита.
— Что происходит? Я так скучала по вам обоим, но вам действительно не стоило проделывать весь этот путь и подвергать себя риску.
Мейв и Дональд переглядываются.
— Ну, дорогая, — начинает папа, — твоя мама пришла ко мне с некоторыми проблемами. Она говорит, что в последнее время ты немного странно разговариваешь по телефону. Она говорит, что камера твоего телефона сломана, поэтому она не может поговорить с тобой по видеосвязи, а потом, когда она звонит, тебе особо нечего сказать, и ты спешишь повесить трубку.
— Извините, я просто была занята едой на вынос и доставкой, — быстро говорю я. — Вы же знаете, что «Сладкое Время» сейчас борется за выживание.
— А потом ещё и это, — говорит теперь моя мать гораздо твёрже, чем мой отец. В ней нет нежности, а её тон резкий и резкий.
— Уитни, где ты взяла деньги, которые отправляла нам? На вашем веб-сайте написано, что вы закрыты и что не работаете на вынос или по доставке. Но теперь ты говоришь, что это не так. Почему ты лжёшь нам?
Мои ладони вспотели. Я не знаю, что делать.
— Нет, нет, на сайте неправильная информация, я занимаюсь доставкой. Я просто плохо умею обновлять свою страницу, вот и всё.
Мои родители смотрят на меня с подозрением, и я решаю напомнить им о другой моей лжи.
— Я же создала профиль на GoFundMe (прим. перев.: GoFundMe — американская коммерческая краудфандинговая платформа, которая позволяет людям собирать деньги на мероприятия, начиная от жизненных событий, таких как праздники и выпускные, и заканчивая серьёзными жизненными обстоятельствами, такими как несчастные случаи и болезни) для своих сотрудников и отправляла вам часть этих денег. Они всё знают, и им всё равно. Вам не нужно идти в продовольственный банк. Это неправильно. Вы, ребята, упорно трудились всю свою жизнь, и в этом нет необходимости.
Мейв и Дональд переглядываются.
— Когда мой ребёнок начал так легко мне врать? — спрашивает моя мать, и я чувствую, как горячие
— Почему это происходит? — вмешивается мой папа.
— Мы проверили Уитни, и на GoFundMe нет твоей страницы.
— Это личное! — возмущаюсь я.
— Достаточно, Уитни, — категорично говорит Дональд. — Пришло время быть честной. Ты связалась с какими-то наркоторговцами? Отсюда все эти деньги?
— Что? Нет! — мой отец, должно быть, снова смотрит криминальные драмы по телевизору.
— Что тогда, Уитни? Где ты могла бы получить тысячи долларов, когда большая часть страны закрыта? Ты прислала нам почти пять тысяч долларов. Это больше, чем нам нужно.
Я заикаюсь.
— Я познакомилась с богатым мужчиной, и он давал мне деньги, — бормочу я в надежде, что эта неполная правда их успокоит.
К сожалению, этого недостаточно. Мейв и Дональд смотрят друг на друга, совершенно озадаченные.
— Но почему этот человек просто так давал тебе деньги? Люди не дают денег, не ожидая чего-то взамен. Ты уверена, что он не наркоторговец? Он использует эту квартиру для хранения своих запрещённых веществ? — спрашивает Дональд, оглядывая комнату так, будто в моих стенах спрятан кокаин. Если бы я не была так взволнована, это было бы смешно.
— Нет, папа, он не торговец наркотиками. Он тоже работает в сфере общественного питания. — Потом вздыхаю. Может, лучше прямо. Я просто опущу некоторые рискованные детали. — Хорошо, его зовут Питер Коулман, и он владелец «Шейк Плейс».
— Которого из них? Того, что здесь, на Манхэттене? — спрашивает Дональд.
Я качаю головой.
— Всех, папа. Ему принадлежат все «Шейк Плейс» в мире, от первого здесь, в Нью-Йорке, до самого последнего, открывшегося в Токио.
Мои родители до сих пор в полном недоумении.
— Но зачем ему давать тебе деньги, милая? — снова спрашивает мой папа.
— Потому что я ему нравлюсь, и он верит в меня. Он мне тоже нравится. Мы оба предприниматели, и у нас много общего.
Моя мама качает головой.
— Я не понимаю. Ты никогда не рассказывали нам о нём раньше. Когда вы с ним познакомились? Это просто не имеет смысла, Уитни. Если бы в твоей жизни появился новый мужчина, не было бы причин придумывать ложь. Что-то ты о нём не рассказываешь. Где ты встретила его? Когда? И почему он даёт тебе такие огромные деньги?
Стремительный огонь инквизиции ломает меня. Горячие слёзы льются из моих глаз. Я должна рассказать им всё, и я просто надеюсь, что они любят меня достаточно, чтобы понять. Я делаю глубокий, судорожный вдох.
— Когда государство закрыло нас, я беспокоилась о том, как мне сохранить свой бизнес и оплачивать счета. Я переживала о своих сотрудниках и о вас, ребята! Я пыталась устроиться на любую работу в Интернете, чтобы заработать деньги, но оказалось, что в этой новой экономике не так много вариантов для кондитеров.