Пока она не передумала

Блейк Элли

— Но, Митч, это только твои резоны! По какой-то непонятной причине ты решил взять меня в жены. Но отказываешься ответить, почему я должна принять твое предложение. Если ты не хочешь, чтобы я уезжала, не проще ли подписать новый контракт, по которому я обязана буду отработать на «Ганновер-Хаус» более длительное время? Я с радостью подпишу этот документ, потому что сама не намерена покидать в ближайшее время Мельбурн.

— Я ведь сказал, что это предложение делаю не из деловых соображений. Неужели ты станешь отрицать, что нам хорошо вместе?!

— Но

ты не любишь меня, Митч. Ты все еще тоскуешь без Клер. Я никогда не заменю ее тебе, и ты сам прекрасно это знаешь.

— И не хочу, чтобы ты ее заменяла. Ты не Клер, это ясно как день.

— Тогда к чему тебе новый брак? У тебя есть любящая семья, друзья. Ты живешь работой. Если ты думаешь, что я нужна тебе сегодня, то вовсе не обязательно, что так будет и впредь. Супружество — это слишком серьезно. Не следует опошлять его любовными играми. Мой ответ «нет», Митч, — решительно проговорила Вероника и вернула ему прабабушкино кольцо.

— Ты ошибаешься в моих мотивах, Вероника, — сказал он, отказываясь принять коробочку обратно.

— Да я их даже не знаю, — покачала головой Вероника.

— Я был уверен, что ты способна меня понять, — с грустью произнес Митч.

— Мне бы самой очень хотелось понять тебя. Но, к сожалению, этого не случилось, — заключила она, настойчиво вложив в его руку маленькую коробочку.

— Я считаю, мы еще не все выяснили, Вероника, — сухо проговорил он.

— Поверь, для себя я выяснила все. Более того, испытываю потребность заключить с тобой новое соглашение. Я останусь в штате сотрудников «Ганновер-Хаус», если все наше общение сведется к электронной переписке, как ты сам на этом настаивал. И я требую, чтобы в дальнейшем ты соблюдал дистанцию в два метра. Не меньше!

— Что?! — воскликнул Митч в недоумении.

— Не приближайся ко мне более чем на два метра! Я хочу жить. Я устала от потрясений. И ты своими домогательствами эту задачу мне не упрощаешь, — нервно заключила девушка.

— Ну, знаешь... — гневно прошипел он, поднявшись с шезлонга. — Это просто возмутительно.

— Прости, Митч. Понимаю, что задела твое мужское самолюбие, отказавшись от столь лестного предложения. Но я не буду твоей женой, потому что после многих лет услужения другим хочу пожить своей собственной жизнью, ни с кем не нянчась. Наконец я могу себе это позволить. Я устала быть подсобной рабочей, сиделкой, понимающей и всепрощающей сестрой милосердия.

— Мне не нужна нянька, мне нужна жена! — громко возразил он.

— Ты в этом уверен, Митч?.. Ясно было с самого начала, что мы не должны были позволять этому случаться. Я не виню тебя в том, что произошло. Но ведь не поздно поставить точку. Давай не будем доводить наши отношения до абсурда. Ты ведь сам не хочешь этого брака.

— Это ты так думаешь, — с упреком проговорил мужчина.

— Я в этом уверена, Митч. А не далее как завтра утром, когда проснешься, ты сам в этом убедишься, — предрекла ему Вероника. — Езжай домой, выпей стаканчик бренди, созвонись с одной из своих долготерпеливых блондинок. И все тут же встанет на

круги своя. И пусть тебя не тревожат мысли о том, как быть со мной на работе. Я не смущу тебя ни единым напоминанием. Езжай домой, Митч, — проговорила она, когда он уже направился к чердачной двери.

Митч ушел, Вероника не остановила его, не попыталась прояснить остававшиеся у нее вопросы.

Да и был ли в этом смысл? Она ввязалась в отношения, зная наперед, чем они завершатся. Если бы Митч любил ее, то сказал бы ей это прямо. Но он и словом не обмолвился, даже ее намека не понял или же сделал вид, что не понял. Но никакого значения это уже не имело. Просто он ее не любил и лгать, что любит, не считал нужным.

Через некоторое время после его ухода Вероника собрала свои вещи и спустилась к себе. Из окна она наблюдала огненный закат над Мельбурном и мысленно подытоживала очередной этап своей жизни.

Оказывается, не было никакой надобности бросать нажитые места, чтобы начать жизнь с нуля. Достаточно просто отречься от своих грез и самых сокровенных желаний.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

На следующий день после состоявшегося с Вероникой драматичного разговора Митч Ганновер сидел в офисе за своим рабочим столом. Кристин робко вошла в его кабинет.

Митч поднял на нее недобрый взгляд.

— Звонит Гретель. Она сейчас в галерее. Не объясняет причин звонка. Хочет говорить только с вами.

Митч не выразил никакого отношения к ее словам.

— Так вы ответите?

— Я? — удивленно спросил мужчина.

— Ну да, — кивнула помощница. — Было бы неплохо, — добавила она затем. — Ответьте, будьте душкой.

— Я всегда душка, — раздраженно отозвался он и поднял трубку. — Гретель, чем могу помочь?

— Я звонила вашей матери, Митч, но работает автоответчик, а это очень срочно, — торопливо проговорила эксперт.

— А что стряслось? — напрягся он.

— Она ушла, — ответила Гретель.

— Кто ушел? — удивился Митч.

— Разве вы не получали электронное сообщение? Она сказала, что выслала вам уведомление и не встретила возражений. Забрала вещи и ушла... Такая толковая девушка. Мы с ней сработались. И ваша мама так высоко ее оценила, — посетовала женщина. — Я не понимаю, Митч.

— Я тем более ничего не понимаю, — проговорил он, прекрасно все поняв. — Когда это произошло, Гретель?

— Только что, — ответила та. — Бедная, не знаю, что с ней творится, выглядела она просто ужасно.

— Я попытаюсь ее найти, Гретель, — объявил Митч, поспешно засобиравшись. — Если она по какой-либо причине вернется в галерею, не отпускайте ее, дождитесь меня. Очень вас прошу.

Приблизительно полчаса спустя Митч Ганновер стремительно вошел в многоквартирный дом, сел в лифт, поднялся на этаж, где снимала квартиру Вероника Бинг, надеясь застать ее там.

Дверь оказалась незапертой. Толкнув ее, Митч прошел в спальню. На постели лежал раскрытый, переполненный вещами чемодан. Вероника рылась в глубине шкафа.