Пока смерть нас не разлучит

Уайт Кейт

Он молча смотрел на меня. Я чувствовала такую пустоту на сердце, такую печаль… Между мной и Джеком все кончено. Кончается. Вот сейчас. Вот в эту секунду. Хотя где-то глубоко в подсознании я знала, что все кончено уже давно.

— Послушай, разве нельзя все вернуть? — умоляюще спросила я. — Нам было так хорошо.

Он встал с дивана, опершись на обе руки.

— Как мне ни больно говорить, мой опыт отношений с тобой подсказывает, что тебе первой все это надоест, — если мы сейчас сделаем вид, что ничего не произошло, и станем

встречаться, как прежде. Да и для меня все это будет нестерпимо. Тебе будет казаться, что я давлю на тебя, принуждаю к каким-то решениям.

Я с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Джек, это все как в страшном сне! Так вдруг… так быстро… Я просто не справляюсь со всем этим…

Он подошел ко мне, положил руку на плечо.

— Понимаю. Я ведь и сам до прошлого воскресенья не знал истинной силы своих чувств.

Он быстро вышел в прихожую, схватил с вешалки куртку.

— Постой! — крикнула я вдогонку. — Неужели так надо уходить прямо сейчас? Мы ведь можем вместе поужинать… или выпить…

— Какой смысл? Пластырь надо срывать одним рывком. Но обещай мне, Бейли, что ты будешь осторожна со своим следствием. Я тебе через несколько дней перезвоню — просто узнать, что ты жива-здорова и с тобой все в порядке. Ладно?

Я была уже рядом, в прихожей. Однако ответить не успела. Он коротко поцеловал меня в губы, совсем коротко. Открыл дверь — и ушел.

— 17 —

В шесть часов я катила по шоссе в сторону Гринвича. Голова болела невыносимо. Мутило по-черному. Я приоткрыла окно.

Дорожный щит: за выброс мусора штраф триста долларов. А если меня вывернет из открытого окна — штраф тот же или еще хуже?

Я сунула в плейер свой обычный спасательный круг — дивную Марию Каллас. И тут же в ужасе вырубила. Словно кошку в унитазе топят.

В полном отчаянии я нащупала в сумке сотовый и позвонила Лэндону. Он ответил после четвертого гудка.

— Ты откуда? Я только что стучал в твою дверь, а тут звонок в моей квартире.

— Из машины. По дороге в землю обетованную богатых и супербогатых. У вас есть пять минут для разговора?

— Конечно.

— Джек меня бросил.

— Что-о-о?

— Точнее, как он говорит, это я заставила его порвать со мной.

— И все из-за кошки, которая не хочет в воду?

— То есть?

— Ну, он сказал тебе, что научить тебя прочным отношениям — все равно что кошку заставить полюбить воду.

— А, вспомнила. Да, причина примерно такая… Вы только представьте себе, именно сегодня он впервые открыто употребил слово на букву «л». Больше того, через минуту и слова на букву «ж» не побоялся! Люблю. Женюсь. Такие вот дела. А потом заявил, что я его не люблю и ждать, пока я его полюблю, ему слишком больно, а поэтому — гоп! — только я его и видела.

— Фу ты, что за баба! — сказал Лэндон. Настоящий друг — сразу же на моей стороне. —

Он, понимаете ли, подождать не желает… Если не хочет ждать — гони его в шею, он тебя не достоин!

— В принципе вы правы. Но и его понять можно. Стоило ему завести вопрос о более основательных отношениях, как я вся ощерилась, будто волчица, которая своего детеныша защищает. Если он стремится создать семью, а я об этом пока и не думаю, о хороших отношениях нельзя и мечтать.

— Ты ощущаешь себя в заднице, да?

— В жуткой. Конечно, к прочным отношениям я не готова, свобода пока дороже. Но мне с Джеком было так хорошо!.. Меня сейчас как бетонной стеной привалило. Физически двигаться нет сил. Руки на руле свинцовые. А что на душе — и не спрашивайте.

— Жаль, что мне нечего сказать тебе в утешение, — вздохнул Лэндон. — Обычно я говорю людям в таких ситуациях: «По крайней мере вы теперь без всякой диеты похудеете». Но ты худенькая, тебе это ни к чему.

— Утешьте меня тем, что вы на уик-энд будете дома. Одна я сдохну до понедельника.

— Девочка, я весь твой. Самое увлекательное, что я хотел предпринять в выходные, — приготовить свиную вырезку в маринаде. От этого дерзкого предприятия я не откажусь, а в остальное время — безраздельно твой.

Договорились, что я позвоню ему на следующий день и сообщу, насколько я задержусь в Гринвиче. Я даже испытала некоторое облегчение, что есть хоть кто-то, кому я могу излить душу. Некоторое облегчение, небольшое…

Самое паршивое, что разрыв произошел так внезапно, так быстро. Гром среди ясного неба. В воскресенье ни с того ни с сего надломилось, а в четверг уже грохнулось с шумом и пылью.

С моим браком случилось совсем иначе. Там было столько предупреждающих знаков, что только такая дура, как я, могла въехать лбом в бетонную стену!

Задним числом я даже вспоминаю самый-рассамый первый сигнал.

В тот вечер мой муж вел себя нехарактерно раздраженно, резко.

Я подумала — неприятности на работе.

«У тебя все в порядке? Какой-нибудь процесс идет не так, как следует?» — «Ничего, я справлюсь, не бери в голову».

Он стоял на другом конце комнаты, но глаза наши встретились. И я этот взгляд никогда не забуду. Исполненные ужаса глаза. Как у человека, который только что узнал, что дьявол существует на самом деле.

Я стала настаивать: «Нет, правда, что с тобой?» Он опять отмахнулся.

В следующие недели все пошло по наклонной. Он срывался чаще, не мог сидеть — метался бессмысленно по квартире. О сексе уже не было и речи. Потом начались ежевечерние убегания на пару со мной в ресторан — в рестораны мы ходили уже как на работу, возвращались ближе к полуночи и сразу ложились спать.

Я терялась в догадках.

Может, у него нервный кризис?

Или он пристрастился к наркотикам?

Я стала рыться по его карманам в поисках доказательств. Ничего.