Пока смерть не заберет меня
Шрифт:
— Я хочу предложить кое-что получше, — прервал ее Алан и встретился со мной глазами. Я немедленно ощутил тяжелое давление чужой воли. — Я хочу угостить вас самым чудесным, самым драгоценным вином, какое сам когда-либо пробовал. Подойди, Илэр, сядь с нами. Дай руку. Вот так. Не дрожи, мой мальчик, все хорошо. Ты же знаешь, я не хочу тебе зла.
Все, с меня хватит.
Они, значит, будут прикладываться ко мне, как к бутылке, и каждый раз оставлять меня полумертвого, а я должен покорно позволять угощаться моей кровью? В клубе, как я ни сопротивлялся,
Глубокой ночью я стоял, перегнувшись через перила моста, и размышлял, что будет, если броситься в холодную сентябрьскую воду. Река, делящая столицу на две части, глубока; течение быстро, а я ослаблен и даже инстинктивно не сумею выплыть. Если вода заполнит легкие, и дыхание будет парализовано, умру я или нет? Логика подсказывала, что да, вроде бы должен. Но, следуя обычной человеческой логике, как минимум два раза я уже должен был умереть от потери крови.
Однако мысль проверить это предположение казалась все более привлекательным, я перегибался через ограждение все ниже…
— Что вы делаете?! — чьи-то руки обхватили меня за пояс и принялись оттаскивать прочь. — Вы с ума сошли?
— Оставьте меня! — вяло отбивался я, настолько ослабевший, что не смог бы справиться и с кошкой. — Пустите!
— Не пущу! — решительно заявил свежий женский голос. — Что с вами? Вам плохо, вы больны? Или ранены?
— Да, мне плохо… но вас это не касается!
— Да вы на ногах не стоите! — заметила очевидное непрошенная спасительница. — Вам нужно в больницу!
— Нет! — рванулся я в панике из ее рук. — Никаких больниц!
— Но… — она растерялась и чуть меня не отпустила. — Но как же? Я не могу вас оставить… вот так…
Я не ответил, поскольку почувствовал, как земля уходит у меня из-под ног, и почти повис на тонких женских руках. Похоже, спасительница была сложена ненамного крепче меня.
— Я отвезу вас к себе домой, — вдруг решилась она. — Здесь недалеко, не беспокойтесь.
— Дурацкая идея… — простонал я. Сквозь запах молодой кожи и легких вечерних духов пробивался иной аромат — пряный, соленый, — в теперешнем состоянии он ощущался особенно остро и сводил меня с ума. К тому же я знал, что после двух-трех глотков крови мне станет гораздо лучше. Если я не совладаю с жаждой… — Послушайте… серьезно вам говорю: оставьте меня и идите, куда шли…
— Все будет хорошо, — ласково сказала она мне. — Вы только не волнуйтесь.
В двух шагах от того места, откуда я чуть было не кувырнулся в реку, оказалась припарковано старенькое авто, на заднее сиденье которого меня со всей возможной заботой и усадили. Я тут же откинулся на спинку, а девушка склонилась, озабоченно заглядывая мне в лицо.
— Боже мой, да вы сейчас сознание потеряете! Может быть, все-таки в больницу?
— Не надо… пожалуйста…
Страшно было даже представить себе реакцию врачей, когда они обнаружат, что при такой сильной кровопотере я еще хожу и говорю!
Смутно помню, как мы
— Подождите, я принесу тонометр. Вы такой бледный…
Я ухватил ее за руку.
— Не надо тонометра, не надо никаких врачей и лекарств, я вас прошу. Если правда хотите мне помочь, дайте мне лучше стакан вина или хотя бы сладкого чая.
Она остановилась, нерешительно на меня глядя. А я смотрел на нее. Миленькое, с мягкими чертами личико, густые светлые волосы зачесаны назад и удерживаются простым ободком. Большие, удивительно светлые глаза. Никакой косметики, и одежда самая простая: длинная юбка в стиле кантри, сапожки, белая блузка с короткими рукавами. Девушка была, быть может, немного старше меня, на год или два.
— Ну хорошо, — сказала она наконец не очень уверенно. — Надеюсь, вы знаете, что делаете.
Через минуту она вернулась с большой кружкой чуть подогретого красного сладкого вина. Я сразу же уткнулся в кружку носом, чтобы отбить нестерпимый запах крови.
— Так что же у вас случилось? — тихо спросила девушка, присаживаясь рядом.
— Вообще-то я стоял и любовался луной, но вы мне помешали…
— Зачем вы хотели это сделать? — мягко перебила она меня.
— А вам не кажется, — сказал я не слишком, каюсь, вежливо, — что вы лезете не в свое дело?
Выражение ее светлых глаз ничуть не изменилось.
— Ничто не может послужить оправданием для самоубийства.
— Да что вы говорите? — начал заводиться я. — Послушайте… не знаю, как вас зовут… вы удержали меня от опрометчивого шага, честь вам и хвала, но это не дает вам права требовать от меня исповеди!
— Меня зовут Мэвис Лерк, — серьезно сказала она. — Вам уже лучше?
— Да, спасибо, — буркнул я. — Полагаю, теперь вы, наконец, меня отпустите?
— Нет, не отпущу. Сейчас ночь, вы нездоровы, куда же вы пойдете? Побудьте до утра у меня.
— Вы это серьезно?
— Конечно.
— Но вы же меня совсем не знаете.
— Вы меня тоже, — улыбнулась она. — Но вы же мне доверились.
Я замолк. Возразить на это было решительно нечего.
Наутро я чувствовал себя намного лучше — процессы регенерации в организме шли с невероятной скоростью, да и вино оказало благотворное действие. Увидев меня, Мэвис с удивлением сказала:
— Невозможно поверить, что ночью вы едва дышали!
Она собственноручно приготовила завтрак на двоих и заставила меня поесть. Механически жуя, я размышлял, что за добрую самаритянку послала мне судьба.
Квартирка Мэвис состояла из двух маленьких комнат и совсем уже крохотной кухни. Мебели было мало, все только самое необходимое, и далеко не новое. Никаких ковров, только кое-где маленькие, плетенные вручную половички. Большой шкаф, битком набитый книгами. В спальню хозяйки я, конечно, не заглядывал, но можно было предположить, что и там обстановка ничем не отличается от гостиной, где я провел ночь. А еще, на стенах были развешены репродукции с литографий Мухи, изрядно набившие мне оскомину еще в квартире тети Эрики.