Пока страсть спит
Шрифт:
Фиолетовые глаза вспыхнули гневом, и тихим голосом она зло сказала:
— Может быть, хотите, чтобы я поведала всем обстоятельства нашей предыдущей встречи? Мне сдается, что в таком случае вашему отцу и моему мужу было бы о чем поговорить за обеденным столом.
Садясь со звериной грацией в соседнее с ней кресло, он прошептал:
— Не трудно себе представить выражение их лиц при таком разговоре. Мягко говоря, они выглядели бы возбужденными!
Ее голос выдал внутреннее волнение, когда она сказала:
— Вас это забавляет, не так ли? Или вы считаете это развлечением?
Его
— Вот это для меня действительно развлечение! Бет с трудом удержала себя от того, чтобы не встать и не залепить ему оглушительную пощечину. Ее сжатые пальцы спрятались в складках юбки, но лицо отразило бушевавшие в ней чувства. К счастью, никто не смотрел сейчас на эту пару. И Бет, понимая, что осложнения ей не нужны, сумела успокоить себя. С обманчиво приветливой улыбкой на губах она сказала:
— Вы — свинья, сеньор! Я вас презираю и советую не поворачиваться ко мне спиной, потому что я могу не удержаться и всадить в нее нож!
Но в ответ на этот выпад Рафаэль только лениво улыбнулся ей. С неожиданной симпатией в голосе он ответил:
— А я, Англичанка, просто хочу тебя.., и очень сильно, что мне уже не нравится.
Бет сумела подавить в себе вспышку радости от этих слов и, отводя взор от его глаз, явно выражающих вожделение, колко спросила:
— Что это вы опровергаете самого себя? Уверяю вас, я была бы вам очень благодарна, если бы вы сумели найти какой-либо другой объект, чтобы направить на него ваше желание, которое вы считаете, как только что заметили, нежеланным для самого себя!
Рафаэль громко засмеялся:
— Девочка, не затевай публичной ссоры в таком тоне. — При этом в его словах можно было прочесть завуалированную угрозу. — Если ты начнешь это здесь, то, даю слово, закончим мы спор уже где-нибудь вдвоем!
Бет была уже достаточно возбуждена и могла проигнорировать его угрозу, но Рафаэль, кивнув в сторону остальных, нервно поинтересовался:
— Слушай, а вот тот жеманный пижон около моей мачехи — это и есть твой муженек? Человек, который обладает всеми качествами, которых лишен я…
Она понимала, что он был, по крайней мере, бестактен, задавая свой вопрос, но ее поразило, как он был близок к истине в этот момент. Натан обладал всем тем, чего был лишен Рафаэль. Он был добр и нежен, а Рафаэль груб и жесток. Рафаэль был готов уничтожить всех, кто с ним не соглашался, Натан же был готов простить каждого. Натан был светловолос и покладист в той же мере, как Рафаэль темноволос и агрессивен. Рафаэль был воплощением мужественности, а Натан напоминал нежную девушку, он был слаб физически, а Рафаэль по-звериному силен. Это открытие потрясло Бет, и она еще более была взбешена тем, что Рафаэль толкнул ее мысли в русло нелояльности к мужу. Какое ей дело до достоинств Рафаэля? Натан был добр к ней, и сейчас она виновна в том, что хотя бы в мыслях, но предала его. И только ли в мыслях? Она помнила и о предательстве своего тела. Было что-то в тоне Рафаэля, что ее насторожило, и она не стала ввязываться в бой, а неожиданно для себя мягко сказала:
— Он совсем не жеманный, а что касается внешности и одежды, то да, человек, уделяющий столько внимания этим факторам,
А Натан, словно поняв, что речь идет о нем, повернулся к жене и мягко улыбнулся ей. Бет ответила ему очень теплой дружеской улыбкой.
Это вызвало у Рафаэля взрыв эмоций. Он вскочил на ноги, а Бет, коварно-ласково глядя на него, поинтересовалась:
— Что-нибудь не так?
Его брови сошлись над переносицей, ноздри трепетали, но он сумел в тон ей ядовито вежливо ответить:
— Нет, почему же? Что может быть не так? Не дожидаясь ее ответа, он схватил Бет за тонкое запястье и буквально выдернул женщину из кресла:
— Пошли со мной, я очень хочу познакомиться с этим образцом добродетели.
Но Натан уже направлялся к ним сам. Бет хватило времени освободить свою руку и отступить на полшага от Рафаэля. С вежливой улыбкой на губах Натан констатировал:
— Насколько я понимаю, вы — сын дона Мигуэля, Рафаэль. Мы с вами незнакомы — я муж миссис Риджвей Натан.
Со стороны все трое выглядели странным ансамблем. Бет, чья стройная фигура в летящем серебристо-пепельном платье застыла между двумя одетыми в темные костюмы мужчинами, была как бы поймана в ловушку. Натан стоял перед ней, Рафаэль почти с видом собственника рядом. Она не могла удержать себя от того, чтобы не сравнивать этих двух так не похожих друг на друга мужчин. Напуганная мыслью о том, что Натан может заподозрить что-то неладное, она быстро проговорила:
— А мы как раз намеревались подойти к тебе. Сеньор Сантана только что выразил желание познакомиться с тобой.
Это было явной ложью, но Натан сделал вид, что ничего не заметил, и, выразительно глядя на Рафаэля, спросил:
— Вы хотели познакомиться со мной по какому-то конкретному поводу?
Сердце Бет замерло в ожидании ответа Рафаэля. Она была напугана и зла в одно и то же время. Если Натан догадается о том, кто на самом деле этот высокий устрашающего вида мужчина… Она просительно посмотрела на Рафаэля своими бездонными фиолетовыми глазами.
В ту секунду, когда Натан подходил к ним, Рафаэль сумел погасить все эмоции, вызванные теплым взглядом Бет на мужа, взглядом, в котором была какая-то странная разновидность нежности. Рафаэль отдавал себе отчет в том, что ему вовсе не хотелось приветствовать Натана вежливыми словами, а перерезать ему глотку и похитить его жену. Он намеревался отплатить ей сполна за допущенные вольности и воспользоваться двусмысленной ситуацией, но взгляд ее по-настоящему прекрасных глаз разрушил его намерения. Он никогда не видел такого умоляющего взгляда. И он невозмутимо произнес:
— О да, причина очень уважительная. Я обязательно хотел бы узнать имя вашего портного. Я как раз сказал вашей.., э.., жене, что просто восхищен элегантностью вашего сюртука.
Ничто не могло порадовать Натана больше, чем такие слова. Благодарная улыбка осветила его лицо, и он с видимым удовольствием заявил:
— Большое спасибо за вашу высокую оценку. Я совершенно убежден, что хороший портной — это великое дело, и готов дать вам его адрес. Он прекрасный мастер и очень неглуп.
И с восхищенным выражением, которое неожиданно появилось на его лице, Натан продолжил: