Пока светит Пламя
Шрифт:
— Надеюсь. — Тетушка похлопала племянника по запястью: — Бенедикт, дорогой, может быть, мы слегка повременим представлять тебя брату Марку? Я не знаю, как у вас дома, а здесь человек должен приходить к магу чистым и помыслами, и… кхм… телом.
Бен дернул головой, и втайне наблюдавшая за ним Кати удивленно моргнула: ей показалось, или щеки брата действительно залил румянец?
— Э… пожалуй, ты права, тетя. — Бенедикт постарался сохранить невозмутимость. — Но я обещаю, что завтра…
— Банк открывается в восемь, — перебила Мадлена и сдержанно улыбнулась.
— А, что? — не выдержала Кати, когда они с теткой свернули
— Катрина! — Мадлена возмущенно вскинула брови, но после смягчилась: — Прости, просто досадую. Я видела, как он возвращался домой под утро. И, потом, этот запах! Страшно представить, что подумал бы о нас наставник…
Она вздохнула и подняла на племянницу страдальческие глаза:
— Девочка моя, скажи. Неужели твой брат настолько невоздержан?
— Нет-нет, что ты, — Кати поспешно затрясла серыми кудряшками, — обычно Бенедикт… О-о…
Они как раз вышли на храмовую площадь, и девушка изумленно уставилась на огромные деревья, такие неожиданные для каменного Хоррхола. Толстостволые, с раскидистыми изумрудными кронами, они образовывали сводчатую аллею. А в самом конце зеленого коридора, освещенные розоватым светом, возвышались резные ворота.
— Всё это — остатки дремучего леса, когда-то занимавшего почти весь Миллендау. Здесь верят, что корни деревьев питает само Пламя, — с гордостью произнесла Мадлена. — Тут даже калеки исцеляются. Если достойны, конечно. Орден Пламени сам ухаживает за священными дубами.
— Как красиво, — выдохнула Кати, глядя на солнечные стрелы, проникающие сквозь листву, — совсем как в Тумаллане…
— Не уверена. — Мадлена поджала губы и дернула племянницу за руку: — Дорогая, пойдем. Нехорошо заставлять ждать наставника.
Внутри Храма было многолюдно, но прихожане старались хранить торжественную тишину. Молча раскланивались друг с другом, а потом не спеша обходили огромный янтарный шар в центре зала, где, подобно сердцу самого Храма, бился огонь. Всё тот же розовый свет, в котором медленно кружились пылинки, дарил странный румянец сосредоточенным лицам, а сверкающий чернотой мраморный пол, словно зеркало, отражал медленное шествие перевернутых фигур. Золотая роспись по каменным сводам причудливым кружевом тянулась над головой, а в центре потолка были выписаны Светлые Лебеди в своем человеческом обличии. Изображенные в полный рост, простоволосые и босые, в белоснежных симарах и с зелеными венками на головах — они стояли кругом и держали в ладонях лепестки Пламени. И Кати, застыв на пороге, на мгновение задохнулась от величия и строгой красоты хоррхолского храма. В Тумаллане были, конечно, и сфера, и росписи на стенах, но тот невысокий каменный дом казался уютным и даже обыденным. Здесь же в горле отчего-то запершило, и испугавшись по-глупому разреветься от восторга Кати поспешно шагнула за теткой.
Служитель в длинном сером балахоне милостиво кивнул, когда Мадлена положила в блюдо для пожертвований пару серебряных монет. А потом вручил прихожанкам по маленькому янтарному шарику величиной с горошину. Короткий взмах руки — и шарики мягко засветились изнутри, согревая кожу. Кати благодарно улыбнулась магу и зажала в кулаке священную искру.
— Благословение Пламени на вас, — чуть разлепив полные губы, пролепетал служитель и перевел взор на подошедшую сзади дородную матрону. Мадлена нетерпеливо ткнула зазевавшуюся Катрину
— Пойдем уже, — шепнула в ухо Мадлена, — тебя наставник требует.
Кати удивленно глянула на тетку — и когда та успела отлучиться? И сколько же сама она простояла у сферы?
Народу вокруг заметно поубавилось, и Харты стали подниматься по лестнице, покрытой алой ковровой дорожкой. Там, наверху, за позолоченной балюстрадой, в нишах верхней галереи наставники дожидались подопечных.
Мадлена легко подтолкнула племянницу в сторону янтарной занавеси, вышитой багровыми языками пламени. Шепнула обеспокоенно:
— Искру не потеряла?
И, увидев, как из-под сжатых пальцев Кати мигнуло светом, напомнила: — Его зовут брат Марк.
Кати глубоко вздохнула, шагнула вперед и отвела в сторону тяжелую ткань. Навстречу, с алого бархатного диванчика, поднялся молодой мужчина. Вопреки опасениям, он ничуть не походил на противного Жака — худощавый, светлокожий, высокий, в белоснежном одеянии в пол. Каштановые с рыжим отливом волосы свободно опускались на плечи из-под черной остроконечной шапочки, а в карих глазах плавали золотистые искорки.
"Он похож на чайку. Только очень большую" — подумала Кати, нервно хихикнула и почувствовала, что краснеет под пристальным взглядом продолговатых глаз. Наставник ободряюще улыбнулся, а она, совершенно смутившись собственной неловкости, зашарила взглядом по сторонам, соображая, уместным ли будет сейчас присесть.
— Ты — Катрина Харт, — скорее не спросил, а мягко подтвердил брат Марк. — Впервые в Храме?
— Здесь — впервые, — уточнила Кати и, следуя приглашающему жесту наставника, опустилась на диван, судорожно сжимая в кулаке ставший горячим шарик.
Маг удовлетворенно кивнул и сел рядом. Диванчик скрипнул, Кати слегка отодвинулась, еще больше робея от прикосновения чужого локтя, а потом страшно разозлилась. Да что это такое, ведет себя точно пуганая мышь! Она вскинула подбородок и вызывающе уставилась в глаза наставнику:
— Я знаю, как проходит ритуал!
— Не сомневаюсь, — ответил тот негромко, — мисс Харт рассказывала о вас с братом.
Он немного поразглядывал девушку, отчего та нервно заерзала, колупая пальцем бархатную обивку дивана, а после неожиданно спросил:
— Тебе нравится единение?
Кати растерялась. Раньше ее ни о чем таком не спрашивали, да она и не ждала. Ритуал всегда был неотъемлемой частью жизни, как, допустим, дождь, снег, или пища. Кати принимала его как данность и сама вопросами тоже не задавалась.
— Не знаю, — пробормотала она недоуменно.
— Смущение? Ты его испытываешь?
— Иногда.
Она дернула плечиком и неожиданно созналась:
— Бывает, я думаю, что наставник может прочитать в моей голове что-нибудь недостойное. И я начинаю гнать от себя всякие глупости.