Пока ты моя
Шрифт:
И тут кто-то стучит в стекло с моей стороны.
– Долбаная бестолковая баба… – доносится до меня.
Руки Клаудии медленно обвиваются вокруг ее ребенка.
– Я в порядке, – слабо говорит она. У нее смертельно бледное лицо. – Со мной все хорошо. Правда, все нормально.
– О, мне так жаль, Клаудия… – Первым делом я тревожусь не из-за безопасности ее ребенка, а из-за того, что теперь-то мне точно грозит неминуемое увольнение. Ну кто позволил бы такому плохому автолюбителю возить своих детей? – Не могу поверить, что это
На заднем сиденье все еще плачут близнецы.
Кто-то открывает дверцу с моей стороны.
– Что это, черт возьми, ты вытворяешь на такой скорости, идиотка?! – кричит он и окидывает взглядом салон. – Вы все в порядке? – спрашивает, замечая беременную фигуру Клаудии и маленьких мальчиков.
– Нет, мы не в порядке, – огрызаюсь я. – И это вы, идиот, въехали в меня сзади! Оттуда выскочил велосипедист.
И тут я вижу кровь.
– О, Клаудия, вы ранены… – Инстинктивно касаюсь пальцем небольшого пореза у нее на лбу, сбоку. Кровь пачкает мою кожу подобно раздавленной ягоде.
Клаудия вздрагивает.
– Ничего страшного, – еле произносит она. – Мне стоило пристегнуться, но с этим ремнем так сейчас неудобно…
– Я должна отвезти вас в больницу, – решаю я, вдруг принимаясь паниковать, что, возможно, спровоцировала преждевременные роды. Но, если я доставлю ее в больницу, последствия будут ужасными. Вдруг они не отпустят ее домой, вызовут схватки, а заодно и уведомят полицию о моей неосторожной езде?
Клаудия поворачивается ко мне, попутно бросая быстрый взгляд на водителя – участника аварии, стоящего у своей машины, а потом снова пристально смотрит на меня. На ее лице написано абсолютное прощение.
– Не глупите. Я в полном порядке.
– Вы должны немедленно показаться врачу. Я отвезу вас в больницу – и точка, – отрезаю я, потому что именно на этом настоял бы любой нормальный человек. Поворачиваюсь к водителю. Он что-то быстро пишет в блокноте.
– Послушайте, мне очень жаль, – примирительно говорит мужчина. – Я не ожидал, что вы так внезапно остановитесь. На вашей машине почти нет вмятин.
Кивком он призывает меня выйти, чтобы посмотреть. Мы уже создали затор – другие машины с трудом протискиваются мимо перегороженной части автомобильной развязки.
– Вызвать полицию? – вопит кто-то из проезжающей мимо машины.
Сердце начинает неистово колотиться в груди.
– Не нужно! – кричит в ответ участник аварии. – Вот мои координаты, на всякий пожарный, – обращается он ко мне, вырывая страницу. – Видите? Только крошечная вмятина на бампере. Эти штуки сделаны как танки.
Он усмехается, пытаясь подсластить ситуацию теперь, когда ему известно, что в машине находятся пострадавшая беременная женщина и двое маленьких детей. Передний бампер его машины помят, обе фары разбиты вдребезги, но он явно не хочет поднимать шум.
– Спасибо, – произношу я и наблюдаю за тем, как он записывает
– Как вас зовут? – спрашивает водитель.
Я замечаю у него на пальце обручальное кольцо. У него загорелые и сильные руки – рабочие руки.
– Меня… зовут? – Сердце снова подпрыгивает в груди. – Зои Харпер, – нерешительно отвечаю я, уже представляя, как полиция ищет меня, перебирает сотни Зои Харпер – и ни одной из них я не являюсь. – Вы собираетесь сообщить об аварии полиции или своей страховой компании?
– Не думаю, что в этом есть необходимость, как вы считаете? – Он снова бросает взгляд в сторону нашей машины, довольный тем, что удалось легко отделаться.
– Конечно, я тоже так думаю, – отвечаю я, немного смягчаясь. – Слушайте, мне пора ехать.
Возвращаюсь к машине. Лицо Клаудии уже приобрело пепельный оттенок.
– Мне и правда стоит отвезти вас в больницу на обследование, – робко замечаю я. – Вам, возможно, нужно наложить на рану шов.
Кровь уже не идет, лишь на коже осталась запекшаяся корка в форме полумесяца. Испуганные мальчики на заднем сиденье совсем затихли. Слава богу, я их пристегнула!
– Просто отвезите меня домой, Зои, – шепчет Клаудия, и в глазах у нее застывает мольба. – Я так устала…
– У вас, возможно, сотрясение, – предостерегаю я.
– Я ни за что не поеду в больницу. Понятно? – решительно заявляет она. – Я не настроена несколько часов ждать в отделении экстренной помощи, а потом, когда врач сочтет нужным уведомить полицию, еще и давать показания. Я просто хочу поехать домой и отдохнуть. Пожалуйста…
Ее дрожащий голос и душераздирающая мольба заставляют меня завести машину.
– Хорошо-хорошо, – с облегчением соглашаюсь я. – Но я хочу, чтобы вы пообещали, что скажете мне, если плохо себя почувствуете.
Если у нее действительно начнутся схватки, мне придется действовать быстро.
– Обещаю, – отвечает Клаудия и, когда я включаю первую передачу, на мгновение кладет свою ладонь мне на руку.
22
– Ты должна поговорить с ней, – сказал Адам. – Как женщина с женщиной.
«И ведь это он серьезно», – подумала Лоррейн, с трудом сдерживая смех.
– Ты что, действительно считаешь, что разобраться в этом спутанном клубке подростковых страхов так просто? – удивилась она. Неужели Адам действительно ждал, что мать и дочь смогут решить все вот так, сидя за кухонным столом с кружками чаю? В таком случае и дела об убийстве можно было бы запросто раскрывать там же, на кухне!
Адам пожал плечами, будто давая понять, что прекрасно знает, каким примитивным и поверхностным было его предложение.
Лоррейн наблюдала, как муж разбирает беспорядок на своем рабочем столе. Казалось, будто буквально все вокруг использовали бедный стол в качестве свалки, возводя баррикаду из поступавших одновременно протоколов допросов по двум делам.