Пока я жива (Before I Die)

Даунхэм Дженни

Я так давно хотела тебе об этом сказать.

Кэл стоит у кровати и смотрит на меня. – Привет, – произносит он. – Как ты?

Я ему подмигиваю.

Он садится на стул и разглядывает меня. – Ты уже не можешь говорить?

Я пытаюсь возразить: конечно, могу. Что за дурацкие вопросы?

Кэл вздыхает, встает и подходит к окну. – Как считаешь, мне еще рано заводить девушку?

Я соглашаюсь. – У многих моих приятелей уже есть девушки. Они не то чтобы встречаются. Просто пишут друг другу эсэмэски. – Он недоверчиво качает

головой. – Никогда не пойму, что такое любовь.

Мне кажется, он уже это понимает. Лучше многих.

– Привет, Кэл, – здоровается Зои. – Привет, – отвечает он. – Я пришла попрощаться, – поясняет она. – В смысле, я уже попрощалась, но решила еще раз. – Почему? – недоумевает Кэл. – Ты куда-то уходишь?

Мне нравится чувствовать вес маминой руки в своей.

– Ты же знаешь, будь такое возможно, я бы поменялась с тобой местами, – признается мама и добавляет: – Как ужасно, что я не могу тебя спасти.

Наверно, она думает, что я ее не слышу.

Мама говорит: – Я могла бы написать рассказ в журнал, где публикуют истории из жизни, о том, как нелегко мне было от тебя уйти. Не думай, что это было просто.

В двенадцать лет я нашла на карте Шотландию, увидела, что за проливом лежат Оркнейские острова, и поняла, что там есть лодки, которые увезут ее еще дальше.

Памятка для мамы Не бросай Кэла. Не убегай от него, не уезжай в Шотландию, не думай, что какой0то мужчина может быть важнее его. Иначе я не дам тебе спокойно жить. Я буду двигать мебель, сбрасывать на пол предметы и пугать тебя до полусмерти. Будь поласковей с папой. Я серьезно. Я за тобой наблюдаю.

Мама дает мне отхлебнуть воды со льдом. Осторожно кладет мне на лоб мокрую тряпочку.

А потом говорит: – Я тебя люблю. Словно три капли крови падают в снег.

Сорок пять

Адам залезает на раскладушку. Она скрипит. Потом затихает.

Я вспоминаю, как он сосал мою грудь. Это было не так давно. Мы лежали в постели у меня в комнате- я его обнимала, он прижимался ко мне, и мне казалось, будто я его мама.

Он обещал быть со мной до конца. Я вынудила его пообещать. Но я не знала, он будет лежать рядом со мной по ночам как примерный бойскаут. Я не знала, что мне будет больно от прикосновений и Адам будет бояться взять меня за руку.

Ему бы коротать ночь с какой-нибудь соблазнительной фигуристой девицей, чье дыхание благоухает апельсинами.

Памятка для Адама. Заботься только о себе. Поступи в университет, заведи кучу друзей, выпивай с ними. Забывай ключи. Смейся. Ешь на завтрак баночную лапшу. Прогуливай лекции. Будь безответственным.

– Спокойной ночи, Тесса, – говорит Адам. Спокойной ночи, Адам.

– Я звонил медсестре. Она считает, что к сульфату морфина пора добавлять ораморф. – Кто-нибудь приедет сделать укол? – Сами справимся. – Когда вы звонили,

она опять звала маму.

Я вспоминаю пожар, дым столбом, заполошный перезвон колоколов, изумленные лица людей в толпе, как будто у них что-то украли.

– Адам, если хочешь, я с ней посижу. Иди вниз, посмотри телевизор, поспи. – Я же сказал, что не оставлю ее.

Словно один за другим гасят огни.

Дождь моросит на песок и на голые ноги папа доделывает замок а мы с Кэлом несмотря на дождь набираем в ведерко морской воды для крепостного рва а позже когда выглядывает солнце в каждую башню втыкаем по флажку так что они плещут на ветру а мы покупаем в киоске на дюнах мороженое и папа сидит с нами а когда начинается прилив мы вычерпывает воду чтобы люди в замке не утонули.

– Ладно тебе, Адам. Если мы выдохнемся, Тессе от этого лучше не станет. – Я не уйду.

В четыре года я едва не свалилась в оловянный рудник а в пять машина перевернулась на шоссе когда же мне было семь мы ездили отдыхать и в фургоне прорвало газ но никто даже не заметил

Я умирала всю жизнь

– Кажется, затихла. – Гм.

Я слышу только обрывки звуков. Слова проваливаются в трещины, часами где-то блуждают, потом взлетают и садятся мне на грудь.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что не сбежал. Других бы уже и след простыл.

– Я ее люблю.

Сорок шесть.

А, ты проснулась, – замечает Адам.

Он наклоняется и смачивает мне рот губкой. Обтирает губы полотенцем и смазывает вазелином. – У тебя руки холодные. Хочешь, я погрею их в своих?

От меня воняет. Я чувствую запах собственных газов. Слышу омерзительное тиканье, с которым мое тело истребляет себя. Я тону, исчезаю в кровати.

Пятнадцать, подняться с постели, спуститься в гостиную и чтобы все оказалось шуткой.

Двести девять, выйти замуж за Адама.

Триста, пойти на родительское собрание и услышать от учителя, что наш ребенок – гений. Вернее, все трое-Честер, Дейзи и Мерлин.

Пятьдесят один, два, три. Открыть глаза. Открыть глаза, черт подери.

Не могу, слабею.

Сорок четыре, не падать в пустоту. Не хочу терять сознание, я боюсь.

Сорок пять, не падать в пустоту.

Думать о чем-нибудь. Я не умру, пока буду помнить о горячем дыхании Адама меж моих ног.

Но мысли скачут.

Как будто листья облетают с дерева. Я даже забываю, о чем думаю.

– Почему она так хрипит?

– Это легкие. Жидкость не выводится, потому что Тесса лежит без движения.

– Ужасный звук.

– Звучит хуже, чем есть на самом деле.

Это Кэл? Я слышу щелчок, когда он дергает за кольцо, и шипение кока-колы в банке.

– А папа твой где?
– спрашивает Адам.

– Говорит по телефону. Просит маму приехать.

– Хорошо.