Пока живешь, душа, - люби!..
Шрифт:
Голодным – пища снится,
Толпе – волхвы,
Ущербным – блуд идей.
Такие мысли
Над страницей белой...
Пока пуста –
Ни света в ней, ни тьмы.
Клясть нечто и бранить –
Пустое дело.
Все в нас самих.
Россия – это мы.
95
СУЖДЕНО
В 1990 году Вологда бурлила, как и
вся страна. Возникали и рушились
политические партии, по почтовым
ящикам раскидывали листовки,
происходили перезахоронения жертв
политических репрессий. Люди
митинговали в скверах и на
площадях. На Кремлевской площади
предложили выступить вологодским
писателям. Миша тогда еще не был
членом Союза писателей, но хорошо
читал, и его охотно при-глашали для
публичных выступлений.
До сих пор эти выступления обычно были для него малоинтересными: «обязаловка» в
школе, случайная публика в библиотеке... (Как юмористически оценивали такую деятель-
ность сами члены Союза - «отптичковались»). А Михаил жаждал общения с массами, хо-
тел видеть полный зал военных, молодежи. Наибольшее удовлетворение принесло высту-
пление в вологодской мужской тюрьме (по приглашению политотдела). Сразу установил-
ся контакт с аудиторией, довольным осталось и начальство. Михаил знал, что говорить.
И вот ему впервые предстоит читать перед сотнями слушателей на площади. Мы ре-
шили выбрать коротенькое - выступающих много, Михаила явно выпустят в конце, когда
публика уже устанет. Нашли три-четыре «забойных» стихотворения. Наконец, муж оста-
новился на единственном, в десять строк.
Площадь есть площадь. Кто-то, придвинувшись, слушает, в задних рядах движение,
переговариваются, жуют. Среди публики, как положено, заместитель первого секретаря
обкома КПСС по идеологии.
Все настроены благожелательно, выступающие оправдывают ожидания, им хлопа-
ют. Звучат стихи о любви к Родине, к природе в традициях Николая Рубцова. И вот наста-
ет очередь Михаила. Он берет в руки микрофон и читает медленно, чеканно:
МОЛИТВА
Спасибо, Господи, ты спас
Меня от раболепья масс,
От гостеррора - зверств людских,
От государственной тоски,
Пророчащих нетопырей,
Отцеубийц,
От лагерей,
От бомб, от пуль,
От века спазм -
От голосующих за казнь,
От вьюг, что в сердце мне мели -
Гослжи,
Госпьянки,
Госпетли.
96
По
лей идеолог с первых строк чувствует, что происходит что-то не то. Она протискивается
вперед и пытается вырвать у Михаила микрофон:
– А вот этого не надо!
Но рядом оказывается мужественная радиожурналистка Татьяна Файнберг. Она по-
дает Сопину свой микрофон, что позволяет поэту дочитать до конца, а Файнберг записы-
вает выступление на пленку и стихи звучат по радио.
Время демократического подъема, искренних надежд. Но у Михаила уже нет той эй-
фории, с какой он вышел из тюрьмы искать свободу. На выборах мы голосуем за правое
крыло, а стихи - уже без иллюзий:
Суждено ли нам выйти из круга
Нищих благ, планетарных потерь?
Суждено ли понять нам друг друга
Не когда-то потом,
А теперь?!
Суждена ль нам
Гармония в целом,
Если тело и дух не равны?
Если ваша душа не мертвела
На гигантских
Этапах страны?
Если ваша свобода - в субботу?
Через пеплы,
Кровищу и грязь,
Я ходил умирать за свободу,
Обретенной
Неволей гордясь.
В те месяцы на демократической волне родилась новая газета «Русский Север». А в
1997 году туда приходит отличный журналист и фотомастер Алексей Колосов, бывший
собственный корреспондент «Комсомольской правды», друг десантников и погранични-
ков. Раз в неделю Алексей выпускает приложение к «Русскому Северу» под названием
«Среда» и для повышения читабельности приглашает Мишу. Обычно это выглядело так:
полоса читательских писем, выражающая спектр общественных мнений. В центре фото-
графия (коллаж) и стихотворение.
Регулярные публикации в этой газете продолжались в течение двух лет и играли
огромную роль в пропаганде творчества Михаила. Иногда ко мне подходили малозна-
комые люди и говорили о признательности к поэту. На вопрос: «Откуда Вы его знаете?» -
ссылались на «Русский Север».
Из подписей к фотографиям и коллажам, опубликованным в «Русском Севере»
в 1998 –1999 годах.
Портрет ветерана войны с орденом в нищенской одежде.
Умудриться бы в этой стране
Как-нибудь
Без ночных визитеров
Свой крест дотянуть.
Для кого и зачем
Я все это пишу?
97
Свое сердце
От яростной боли гашу:
Целовали меня