Пока живешь, душа, - люби!..
Шрифт:
Кружился, кружился...
Так кружится сонмище мух
Над сточною ямой
Иль искры в ночи над пожаром.
А здесь, по земле,
Металлическим путом звеня,
Паслась лошаденка,
Уткнувшись в зеленую скатерть,
Не видя ни неба,
Ни бешеных вихрей огня,
Ни туч, что плясали
И бились вдали, на закате.
* * *
Я лежу,
Глядя в стылое небо века.
По щеке,
Будто я уже
Ползает маленький жук.
Вот где-то жалко
Всхлипнул ветер
И, холодным языком лизнув меня, утих,
185
Примостившись под боком.
Меж дерев, в просвете,
Качается ворон,
Будто кашляя, покрикивает.
Грустно и одиноко.
Улетающих птиц
Расстояние размыло вдали.
А в лицо мне
Кружится
И падает, падает, падает
Умерший лист.
* * *
Вот и все, вот, пожалуй, и все.
Наш поселок листвой занесен.
Заметелен, как память, годами,
Которые так же, как лист, облетели,
И теперь только ждешь,
Когда осень прошепчет: «Прощай».
Уж нельзя выходить без плаща.
Над полями, над рощами
Серый качается дождь,
И по крышам шурша,
Убегает к реке, к камышам.
Но еще непонятно
Клубятся, клубятся
Над заводью бело-синие тучки тумана.
Кто-то, может, не хочет
Глядеть в холодные долгие ночи
И в лист, что дождями и ветром
Вплотную к стеклу принесен.
Только я душой полюбил все это,
До священной глуби...
Не словами, а именно ею,
Душой полюбил.
* * *
Догони, догони
В никуда уходящие дни,
Чтоб увидеть в их лицах
Больную гримасу былого
Или радости след,
Той, что в памяти где-то искрится
Голубою капелью
Слепого дождя на стекле.
Догони не затем,
Чтоб оплакивать прошлое в тайне,
Или делать предметом роптаний
Свою явь, погруженную в темь...
Догони,
Чтобы в них
Отраженье грядущего предугадать.
186
* * *
Юга...
Оседает юга
На листья, на травы,
На все оседает юга,
Как злая потрава.
И даже деревья уснули -
Устали листвою мигать.
Все жарче, все суше.
И солнце, огнисто-кровавое, мертвое
Солнце висит освежеванной тушей
С крючками лучей
В надломленных временем с полдня
Ногах.
Юга. Юга. Юга...
* * *
Кружится воронье
Над рощами худыми.
Накрапывает дождь.
И густо пахнет дымом.
За окнами
Слезящийся сквозь тучи,
Он как судьба моя,
Как этот мир летучий.
Дощатый хуторок
И улицы-изломы,
И нет вперед дорог,
И нет пути к былому.
И я стою, стою,
Как у дороги камень,
С простертыми на юг
Застывшими руками.
Я всех хочу обнять
До пьющих на панели,
Но руки у меня
Навек окаменели.
* * *
Бывает, что не хочешь петь,
Но поднимаешься на сцену,
Чтобы кусок души толпе
Отдать, как нечто, за бесценок.
Но не страшись, певец, утрат,
Иди и пой смелей и тверже!
Страшись - мечту свою поправ,
Искусство низвести до торжищ.
Живи и пой. Живи и пой.
Не выбирай, что интересней...
И пусть твой голос над толпой
Летит пророческою песней.
И если даже суждено -
187
Когда-то после или ныне -
Что кровь поэта, как вино,
С надорванной гортани хлынет,
А ты один, совсем один,
И где был друг - пустое место...
Не кончив петь, не уходи.
Допой,
Хотя бы только жестом.
* * *
Не помню, кто, когда и где
Сказал - в недавнем или в давнем -
Что «лишь великие страданья
Родят величие идей».
Все может быть, все может быть...
Но боль людская - тем не мене -
Когда-то встанет на дыбы,
Роняя под ноги каменья.
* * *
Сейчас хоть сколько бед переноси я...
Но век грядет,
И день, и час грядет,
Когда на душу всей страны - России -
Мой путь упреком горьким упадет.
* * *
Пройдут года -
Глядишь, и нет нужды
До старых мук,
До прежних бед и странствий.
Они, как дым
В полуденном пространстве
Над полем выжженным,
Не мертвым,
Но седым.
* * *
Упаду, упаду,
Поцелую родимый порог.
Мне не стыдно:
Пусть слезы бегут,
Запекаясь в пыли.
Я прополз на коленях
Последние дюймы дорог,
Хоронясь от прохожих,
Чтоб спрятать,
Как сердце болит.
Мне сочувствий не надо,
Потому что от них тяжелей,
Чем от ран на коленях,
Рассаженных о голыши.
188
Моя жизнь подсказала,
Что мир не способен жалеть.
Хоронюсь же затем,
Что мне некуда больше спешить.