Пока живу, люблю
Шрифт:
Вика молчала. Вопрос вертелся у нее на языке, но она не решалась спросить. Макс заговорил сам:
— Когда мне сказали, что она не хочет жить, я был в шоке. А потом стал думать, всю нашу жизнь вспоминать. Выходит, все было не так? Не так, как она хотела? Все было зря, я сделал свою жену несчастной. А ведь я люблю ее, Виктория. Понимаете, я, оказывается, без нее жить не могу…
Вика поняла, что зря заговорила о Марине. Сейчас она ввергнет Макса в тоску, из которой потом не выбраться. Она лихорадочно перебирала
— Вика, вы очень хотите спать?
Виктория взглянула в окно и с удивлением обнаружила, что наступили сумерки. Она отрицательно покрутила головой.
— Тогда сыграйте мне, пожалуйста.
Вика долго играла классику, потом перешла к современным мелодиям, даже попыталась изобразить что-то из «Битлз».
— Спойте, — попросил он.
Вика озорно прищурилась.
— Помнится, не так давно кто-то здорово прошелся насчет моего голоса. «Довольно противный голос» — не ваши слова?
— Я ничего не понимал.
— Ну да. Ведь это было до КОРИДОРА? Не так ли?
— Гораздо раньше. В другой жизни.
— Ну что ж, на первый раз прощается.
Вика спела Максу свои любимые романсы. Но «Белой акации гроздья душистые» не стала исполнять. У нее от этого романса всегда слезы наворачиваются. Она ловко сменила репертуар — запела шлягер из старых, который частенько звучал на танцах во времена Максовой зеленой юности. Он посветлел лицом и даже пальцами в такт стал прищелкивать. В его глазах появилось тепло. Куда исчез тот самовлюбленный сноб, которого Вика знала до сих пор? Перед ней сидел печальный, растерянный человек. И Вика ему верила и искренне хотела помочь.
Потом они пили кофе. Вика рассказывала Максу сценки из жизни Карины и Ренаты в Живых ключах. Впервые увидела, как он смеется. Потом играли в карты в большой гостиной. Короли и валеты мелькали в освещенном кружке от настольной лампы. Ночь таяла за окном. Вика не ощущала усталости, хотя знала, что завтра будет чувствовать себя разбитой калошей. Максу пора отдыхать. Его бледно-зеленый вид говорил сам за себя.
— Вам пора отдыхать, — тоном, не допускающим возражений, объявила наконец Вика и встала. Она поправила подушку на диване и ушла.
Нужно принять душ и попробовать уснуть. Тонкие струйки душа приятно раздражали кожу. Казалось, вода уносит все плохие мысли. Не хотелось думать ни о чем. Вика пустила мысли на самотек, и они понеслись дружной стаей в луга вокруг Живых ключей, на берег безымянной речки, к беккеровскому роялю, к мужчине с фотокамерой на груди. На последней мысли Вика как споткнулась. Она прибавила холодной воды и стояла под струей, пока не застучали зубы. Потом долго растирала себя полотенцем, чтобы унять дрожь. Выйдя из ванной, услышала музыку в гостиной — Макс слушал «Европу Плюс». Проходя к себе, Вика заметила, что Макс потянулся за
— А вот это нечестно, — тотчас подала она голос.
Макс, поколебавшись, положил зажигалку на журнальный столик.
— Тогда посидите со мной еще немного. Мне что-то не спится.
— По-моему, мы достаточно посидели сегодня. Или вчера?
Но Вика все же присела на краешек дивана.
— Виктория.., может, это нескромный вопрос… Можете не отвечать. Но меня так и подмывает спросить.
— Спрашивайте.
— Вы никогда не были замужем?
— Никогда.
— А почему?
Удивление в его глазах было столь подкупающим, что Вика не стала отвечать расхожими фразами. Она добросовестно покопалась в памяти, перебирая своих бывших поклонников.
— Не за кого было выходить, — честно призналась она.
— Неужели не нашлось никого, кто…
— Нет, почему же? Суть в том, что на меня с моими габаритами почему-то обращают внимание мужчины.., как бы это сказать, чтобы никого не обидеть? Не очень умные, что ли. Те, что попроще. Которым важно только то, за что подержаться. А я-то дама утонченная, мне подавай духовность.
Макс улыбнулся. А Викторию черт за язык дернул:
— Тогда уж, Макс, давайте откровенность за откровенность. Вы.., совершили этот безумный поступок.., из-за жены? Или.., что-то на работе?
Макс смотрел на нее и не торопился отвечать. Кажется, она зашла куда не следует…
— Это был порыв, Виктория. Минута слабости. Как вспышка в сознании: я вдруг понял, что она значит для меня. Я ни о чем и ни о ком не мог думать, только о том, что все останутся, а ее не будет никогда. Больше этого не повторится, Виктория, если вас это беспокоит.
Возникла пауза, в течение которой Вике следовало попрощаться и уйти. Но Макс вдруг спросил, улыбаясь одними глазами:
— Вы на меня сердитесь, Виктория.., за прошлое?
Вика повела бровью, как бы раздумывая, а потом махнула рукой:
— Да ладно, чего уж там!
— Тогда — мир?
Макс протянул ей руку. Виктория пожала ее. В эту самую минуту на пороге гостиной возник Протестант. Почему они не услышали, как он открывал дверь? Наверное, из-за громкой музыки. А еще из-за большой площади. В квартире Марины слишком просторный коридор.
Кит застыл на пороге, наткнувшись взглядом на мизансцену: Макс, лежащий на диване под одеялом, держит руку Виктории. Послебанный видок последней не требовал комментариев. Вика увидела, как в глазах Протестанта тает горький шоколад, превращаясь в мутную лужицу какао. Она увидела со стороны свое лицо, не успевшее «пристроиться» — теплый взгляд, блаженную полуулыбку. Свои мокрые после душа волосы и короткий атласный халатик. Не длинный махровый, а именно этот, короткий атласный!
— О! Никита! Ты что так рано? — Это Макс.