Покаяние
Шрифт:
КОЧУБЕЙ. Да, у пророков по части иронии всегда было не очень. Это мне отец Гавриил рассказал.
ТОЛЬ. Это он подбивает тебя признать 27 ошибок?
КОЧУБЕЙ. Нет, это я его подбиваю.
ТОЛЬ. Понятно.
КОЧУБЕЙ. И в Жирафьей Канавке мы ничего не пьем. Будь уверен, Боренька. Святой отец вообще не пьет.
ТОЛЬ. Еще не хватало, чтобы он курил марихуану. И чтобы ты вместе с ним. И кто-то заснял это на камеру. Да, забыл тебя спросить: почему 27 ошибок? С чего двадцать семь-то?
КОЧУБЕЙ. По числу тысяч рублей.
ТОЛЬ. Каких еще тысяч рублей?
Пауза.
КОЧУБЕЙ.
ТОЛЬ. Что-что? Ты стал говорить как-то непонятно, Игорь. Может, тебе пока перебраться в Москву, на Малый Потемкинский? По крайней мере, до Америки.
КОЧУБЕЙ. Какой Америки? Почему Америки?
ТОЛЬ. Как до какой Америки? 12 января ты вылетаешь в Нью-Йорк. 15-го Гарри Поттер, бывший председатель Федеральной резервной системы, дает в твою честь прием в «Уолдорф-Астории». Тебе, я надеюсь, передали график.
КОЧУБЕЙ. Я не поеду в Америку, Боренька.
ТОЛЬ. Как?
КОЧУБЕЙ. Я не знаю, передали ли мне график. Но у меня запланировано очень важно дело на это время. Я должен быть на Валааме, с монахами.
ТОЛЬ. Ты знаешь, мне кто-то намекал что-то про монахов. Но я, по правде сказать, думал, что это утка. Что ты не можешь всерьез говорить о Валааме. Тебя что, не устраивают условия поездки в Америку? Ты хочешь об этом поговорить?
КОЧУБЕЙ. Боренька, условия меня устраивают. Меня не устраивает сама поездка. Я должен быть на Валааме. А Гарри Поттер может устроить прием в честь кого-то другого. Не так ли? Например, в честь тебя. И самолёт к тому же твой. Зачем же тебе сажать в самолёт кого-то другого? Сел – и полетел. К тому – они уже забыли, как я выгляжу. Многие подумают, что ты – это я и есть.
Дневные часы.
ТОЛЬ. Я не понимаю, Игорь. Ты на что-то обижен. Мы обидели тебя? Ты обижен на Кремль? Почему ты так себя ведешь, я не могу понять?! Американцы ждут тебя. Ажиотаж бешеный. Настоящий бум. Я всех просил способствовать этой поездке. МИД стоит на ушах. Посольство полирует галифе. Уже красные дорожки стирают. А ты мне несешь какую-то ересь про Валаам. Я не верю в Валаам, Игорь. Здесь что-то другое. Ты всегда был здравомыслящим человеком. Ты не можешь уважать этого оборванца Сирина с его бреднями. Ты просто за что-то крепко обиделся на нас. На нашу команду. И, как человек деликатный, боишься сказать открытым текстом.
КОЧУБЕЙ. Как же я могу бояться? Я же бесстрашный реформатор, как вы все утверждаете.
ТОЛЬ. Прости, прости. Я неправильно сказал. Не «боишься». Это не так. Ты просто не хочешь делать нам больно. И потому устраиваешь такой театр, с позволения сказать. Чтобы мы все поняли, а ты нам как бы ничего и не сказал. Игорь! Давай мы признаем одну ошибку. Ошибку перед тобой. Мы сделаем все, как ты хочешь. И ты вернешься в нормальную жизнь. Не надо ни попов, ни водки, ни 27 ошибок. Ни Валаама. Я тебя очень прошу. От имени всех. Тебя же
КОЧУБЕЙ. Профессор Дедушкин мне прислал социологический опрос. Там сказано, что 67 % россиян меня вовсе даже не любят.
ТОЛЬ. О, Господи! То есть я хотел сказать: чёрт побери профессора с его опросами! Нашел что присылать. Лучше бы прислал букет роз твоей жене. А 33 %, которые любят – они что, Игорь, на дороге валяются?
КОЧУБЕЙ. Нет. На дорогах валяются совсем другие люди. Вот я намедни шёл мимо Курского вокзала.
ТОЛЬ. Где ты шёл?!
КОЧУБЕЙ. У Курского вокзала. Навстречу – два бомжа. Еле-еле на ногах стоят. Но говорят – громко. И один – другому: шо ты, мол, трендишь, шо воровать не умеешь. Научишься! Я вот водку раньше пить не умел – так научился!
ТОЛЬ. Прости, позволь тебя спросить: а что ты делал на Курском вокзале? Как ты там вообще оказался?!
КОЧУБЕЙ. Пошёл погулять. После встречи с Женевьев. Я ж тебе говорил, что встреча была не на Патриарших.
ТОЛЬ. Я надеюсь, ты с охраной пошёл? Но у тебя всего два охранника, этого слишком мало для Курского вокзала!
КОЧУБЕЙ. Я сбежал от охранников. Обманул их и сбежал. Скрылся.
ТОЛЬ. А вот уже совсем не смешно, Игорь. Извини, это хуже Валаама. Ты понимаешь, какому риску себя подвергаешь? А если бы бомжи набросились на тебя? А если…
КОЧУБЕЙ. Бомжи были слишком пьяны. Им хотелось украсть денег на водку. А не нападать на незапамятного премьер-министра России.
ТОЛЬ. Боюсь, дело принимает серьезный оборот.
КОЧУБЕЙ. Ничего страшного. Все идет в порядке вещей. Как и должно быть. Теперь боишься ты, а не я?
ГОЛОС НЕВИДИМОГО СУЩЕСТВА. Игорь Тамерланыч, вам чайку подать?
КОЧУБЕЙ. Подайте воды, Светочка. Минеральной без газа. Борис Алексеичу и мне.
Пауза.
Или наоборот. Мне и Борис Алексеичу.
Темнота.
Или тьма – как оно получается.
XIX
Кочубей, Толь.
ТОЛЬ. Ты знаешь, Игорь, я тут недавно разговаривал с Патриархом.
КОЧУБЕЙ. Да? Каким образом?
ТОЛЬ. Встретил его на корпоративе в «Газпроме». Очень неплохо поговорили. Конструктивный человек. Так вот. Он сказал мне, что Федоту Сирину ни в коем случае нельзя верить.
КОЧУБЕЙ. Какому Федоту?
ТОЛЬ. Сирину. Отцу Гавриилу твоему. Он в обычной жизни – Федот. Так его родители назвали. В миру, или как там это называется. Патриарх сказал мне, что у Сирина полно завиральных идей, и его часто приходится останавливать. Одёргивать даже приходится, сказал он.
КОЧУБЕЙ. Ты упоминал меня?
ТОЛЬ. Нет, но…
КОЧУБЕЙ. Ты упоминал меня. Иначе как ты вышел на разговор про отца Гавриила?
ТОЛЬ. А я и не выходил вовсе. Патриарх первый начал.
КОЧУБЕЙ. Как такое могло случиться?