Показания одноглазой свидетельницы
Шрифт:
Мейсон засмеялся.
— Сам бы надел когда-нибудь платье в холодную дождливую погоду… сказала Делла. — Так что там за книги?
— По самым различным предметам, — сказал Мейсон, — но видно, что все это очень дорогие издания в прекрасных переплетах и…
Послышались шаркающие шаги, и в комнату вошел Карлин, неся большой поднос с огромным глиняным кофейником, несколькими чашками и блюдцами, до половины наполненной бутылкой сливок и большой хрустальной сахарницей.
Он растерянно посмотрел на стол.
— Подождите минутку, — сказала Делла Стрит. — Я вам сейчас помогу.
Она сложила
Чашки были разномастные, надтреснутые и старые.
— Боюсь, что сервиз оставляет желать лучшего, — извинился Карлин все с тем же насмешливым выражением. — Чашка с отбитой ручкой, разумеется, достанется хозяину. Впрочем, довольно извинений. Это дом холостяка, и принимайте его таким, каков он есть. Пейте кофе и давайте знакомиться.
Мейсон помешал кофе, сделал глоток и, взглянув на Деллу, одобрительно кивнул.
— Кофе просто великолепный.
— Благодарю. Я рад, что он вам понравился.
— Вы сами себе готовите? — спросила Делла Стрит и поспешно добавила: — Простите, я, конечно, не имею права совать нос в чужие дела.
— Да пожалуйста, — сказал Карлин. — Я люблю готовить. Ем, когда захочется, и вкусы у меня причудливые. Проголодаюсь и стряпаю себе что-нибудь. Когда не голоден — не ем. Одно из бедствий так называемой цивилизации — это то, что мы рабы времени. Люди придумали часы, и теперь вся наша жизнь подчинена движению часового механизма.
— У вас тут есть очень интересные книги, — сказал Мейсон.
Карлин криво улыбнулся.
— Мистер Мейсон, давайте обойдемся без предлогов и вежливых вступлений. Я понимаю, что вы пришли сюда в такой час не для того, чтобы говорить о погоде, кофе или моих книгах. Вам что-то нужно узнать у меня. Я готов удовлетворить ваше любопытство. Потом, если захотите, можете удовлетворить мое. Я вдовец. Живу здесь уже пять лет. У меня есть небольшой доход, которого при некоторой бережливости мне хватает на жизнь. У меня есть своего рода хобби. В подвале дома я оборудовал типографию и храню там небольшой запас самой отборной бумаги. Время от времени, когда мне попадается в журналах заслуживающий внимания материал, я его перепечатываю, причем сам подбираю шрифт, который кажется мне наиболее подходящим, и переплетаю в дорогую кожу. А иногда, если нахожу стоящую книгу, я снимаю с нее старый переплет и переплетаю заново в кожу ручной выделки. Кроме того, я увлекаюсь и фотографией. У меня есть темная комната и очень хороший увеличитель. Мне нравится бродить с камерой и фотографировать то, что мне приглянется. Причудливую игру света и тени. Разные настроения природы. Утренний свет солнца, просачивающийся сквозь ветки дуба. Волны, с шипением набегающие на песчаный пляж после шторма. Я думаю, все люди умеют ценить красоту, но должен признать, что в молодые годы меня привлекали более одушевленные объекты. — Карлин улыбнулся, вспоминая. — Теперь я занимаю более философскую позицию и ценю красоту вообще. Как видите, мистер Мейсон, я был с вами вполне откровенен. Очередь за вами.
— Я адвокат, — сказал Мейсон. — Поверенный своих клиентов. Многого, о чем бы мне хотелось рассказать, я не вправе открыть.
— Это понятно, — сказал Карлин. — Тогда расскажите то,
— Прежде всего, — начал Мейсон, — я вам скажу откровенно, что не знаю, кто мой клиент.
— Этого быть не может!
— Уверяю вас.
— Но тогда почему же вы согласились представлять его интересы?
— В виде исключения. Этот случай совершенно особый. Мои клиент просил меня кое-что вам передать.
— Что именно?
Мейсон вытащил из кармана газетную вырезку.
— Прежде всего меня попросили показать вам эту вырезку.
Карлин поднялся с кресла, подошел к Мейсону, взял вырезку из его рук и сказал:
— Она мне ничего не говорит. Впрочем, давайте посмотрим, гм… Здесь пишут о какой-то молодой женщине, которая была арестована за неблаговидные дела.
— Вы ее знаете? — спросил Мейсон.
— Боже мой, конечно, нет!
— Или, может быть, у вас когда-то что-то было… вы уж извините меня, мистер Карлин… может быть, когда-нибудь вас пытались шантажировать?
— Отнюдь нет. Возможно, дело прояснится, если вы скажете, что просил мне передать ваш клиент?
— Меня просили вам передать, — сказал Мейсон, — что при сложившихся обстоятельствах вы должны подыскать себе другого компаньона.
— Кто передал вам это поручение? — нахмурившись, спросил Карлин.
— Клянусь, я не могу вам этого сказать.
— Не можете или не хотите?
— Это уж как вам угодно.
— Вы точно передали просьбу?
— Абсолютно точно.
— Это поручение было написано?
— Нет.
— Скажите, а к чему относятся слова «при сложившихся обстоятельствах»?
— Не знаю.
Карлин задумчиво нахмурился и немного погодя покачал головой.
— У меня нет компаньонов, мистер Мейсон.
— Может быть, вы заключили какую-то сделку… — Он запнулся, увидев, как в глазах Карлина промелькнуло какое-то непонятное выражение. — Вы заключали какую-нибудь сделку? — спросил адвокат.
Карлин с усилием глотнул воздух.
— Нет.
Мейсон пристально на него посмотрел.
— Вы уверены в этом?
— Да!
— Что ж, — сказал Мейсон, — на этом моя миссия закончена.
— Не понимаю, почему вам это дело показалось таким спешным, — заметил Карлин.
— Обстоятельства заставили меня поспешить, — сказал Мейсон.
— Какие обстоятельства?
Мейсон улыбнулся.
— Я же сказал вам, что я адвокат и не выдаю секреты моих клиентов.
— Я убедился в этом как нельзя лучше.
Мейсон промолчал.
— Так как вы не хотите или не можете рассказать мне больше, я вынужден вступить на путь догадок.
— Пожалуйста.
Держа чашку без ручки в коротких толстых пальцах, Карлин отрывисто сказал:
— Рано или поздно я ведь все равно узнаю имя вашего клиента.
— И что будет тогда? — спросил Мейсон.
Карлин улыбнулся.
— Вы нам скажете его имя? — спросила Делла Стрит.
— Еще не знаю. Сперва я должен выяснить это сам. — Он не спеша отхлебнул кофе. Затем все так же отрывисто проговорил: — Человеческий мозг — изумительный инструмент. Если как следует сосредоточиться, мы могли бы решить любую загадку и даже проникнуть в тайну жизни и смерти, но мы боимся, мистер Мейсон, мы ужасно боимся. Вся наша жизнь управляется страхом.