Покемон. Реальный мир
Шрифт:
Кажется, что голова вот-вот лопнет от визга «живой тучи». Я боялся открыть глаза, боялся разжать уши, и уж тем более боялся подняться с колен: падение в вонючую воду — последнее, чего бы мне сейчас хотелось. Так бы и продолжал валяться мордой вниз на своем барьере, если бы новое чувство вновь не дало о себе знать. Я не видел, но ощущал как прямо передо мной подвисло в воздухе одно из искрящих призрачных ядер, окруженное поблекшей призрачной аурой, испещренной непрерывно перемещающимися молниями.
Огромное существо, занявшее свое место высоко в небе, рядом с облаками, никуда не делось, только лишь стало меньше в размерах. Из его тушки пропало четыре ядра,
— Гар? — весьма отчетливо донеслось сквозь руки, плотно сжимавшие мои уши, что едва ли спасало от шума и грохота, — Генгар?! Га-а-а-р… — наглый призрак запулил в мою многострадальную тушку слабенькой молнией, что без труда вошла в оголенный торс, растворившись в ауре.
Почти растворившись. Я явственно ощущал, как внутри меня появилось желтое искрящееся пятнышко, стремительно впитываемое, хотя скорее пожираемое красной энергией. Кажется, оно даже инстинктивно сопротивлялось поглощению. Я чувствовал, что стоит лишь захотеть, и вторженец будет моментально сожран, обращен в новую порцию красноватого тумана… Но… Я также чувствовал, что могу использовать его как-то по-другому…
— ГАР! — вторая молния, куда более мощная, сорвалась с лап призрака.
— Да хватит!
В приступе злобы, что кто-то вот нагло берет, и прерывает мои размышления над крайне интересной темой, я совсем забыл о былых страхах, и не только отпустил уши и широко раскрыл глаза, но даже попытался подняться. Правда, только и успел что принять упор лежа и мельком изучить надоедливого покемона: ослепительно яркий свет вновь резанул по глазам, причем я так и не успел определить источник. Зато успел понять, что висящий предо мной генгар не только имел странную ауру, но и столь же странный внешний вид. Словно странная грозовая тучка со светящимися желтыми проемами глазниц и пасти.
Не до конца понимая, что творю, а если быть честным хотя бы с собой, то совсем не понимая, я окутал поглощенную, но пока еще не растворившуюся энергию молнии своей аурой, и выпустил ту наружу, как обычно я выпускаю туман. Вместо предполагаемого наэлектризованного облачка красного дыма, на свет появилась красная же молния, что с безумной скоростью влетела в призрака, практически не принеся тому дискомфорта… Однако часть моей энергии, не материализованной в тумане, оказалась внутри его призрачного тела. Словно паутинка, она тонкими нитями расползлась по всей площади черного облака, и я все еще чувствовал с ней связь, пусть и была она достаточно вялой…
Желание, или скорее посыл, и вся эта энергия возвращается обратно, в виде уже знакомой мне красноватой дымки.
— Гьяар? — покемон не выглядел так, словно испытывал боль, но отчего-то поддерживать свою нематериальную форму больше не мог, — Гар! Генгар!
Медленно в его ауре начали протекать странные, неописуемые процессы. Словно она начала уплотняться… или проявляться. Точного определения подобрать невозможно, ведь я совершенно не понимаю сути процесса. Очередная попытка открыть глаза, — любопытство сильнее страха, пусть и мнимого, — принесла с собой не только резь, но и долю понимания: покемон принял свой материальный вид, перестав изображать
— На дикого не похож… Позови хозяйку!
— Ге-ге-ге… — проказливый смех был мне ответом.
Я ощутил, как покемон совсем беззвучно двинулся в мою сторону. Ощутил приближение его ауры, и стоило мерзавцу оказаться на расстоянии вытянутой руки, как схватить его за призрачное ухо, выпустив наружу небольшое количество тумана, оказалось достаточно простым делом.
— Я сказал. Позови. Свою. Хозяйку!
— ГА-А-А-АР!
От испуга он верещал, или от боли… Разницы никакой, ведь визг его в любом случае отдавался мощным эхом в ушах. Исключительно силой воли я поборол желание закрыть проблемный орган руками, и речь не о пасти покемона, хотя идея эта тоже неплоха, но… долго терпеть подобное издевательство не стал. Замахнувшись посильней, я отправил верещащее нечто в полет, в сторону целой группы медленно приближающихся человеческих и покемоньих аур, среди которых я без труда опознал несколько лапрасов, пару джинкс и достаточно мощного призрака, аура которого принимала крайне странный вид, а ядра вообще не было видно. Скорее всего это подмога, но лучше не расслабляться.
Думаю, вид моего нового оранжевого друга должен внушить предполагаемым противникам опаску?
— Теперь ты доволен? — спросил я, опустившись на нос гиганта, и устало облокотившись на его рог, — Тумана больше нет. Ни снаружи, ни внутри твоей головешки.
— ПУ-У…
— ТИШЕ! Я умоляю тебя, просто будь тише! Лучше… Вообще ничего не говори, идет?
— ПФР!
Будучи ослепленным, страдающим от любого мало-мальски громкого звука, я ни в коем случае не чувствовал себя уязвимым. Напротив! Я пылал энтузиазмом испытать свои новые возможности, вот только очень вряд ли мне предоставят такую возможность в ближайшее время. Очевидно, что тот генгар не принадлежал противникам. Он явно не пытался меня убить, а лишь «тыкал палкой» в труп, проверяя, труп ли это. Остается лишь ждать, пока зрение и слух адаптируются к новым реалиям. Ну, или пока меня не подберут, ведь не могут же они просто взять, и забыть об этой гигантской оранжевой туше?
* * *
Ожидание неминуемой кары — самая страшная пытка. Настоящая проверка целостности нервной системы любого разумного. Барклай ушел, как только объект М-2 был выведен в безопасную зону, оставив своих подопечных одних. Наедине с кучей противоречивых знаний, что в сумме обеспечат нервный срыв любому здравомыслящему человеку. Каждый в этой комнате понимал реалии, в которых они оказались, но отношение к ним было на диво разным: Барклай не брал к себе заурядностей.
Раз — все они работают под руководством одного из ведущих ученых региона… Который, можно сказать, предал единое правительство, и начал работу под началом крайне опасной организации, затянув их всех с собой. Два — только что они закончили сбор данных с… живого оружия, способного изменить баланс сил в их регионе. Способного собрать собственную армию, да и самому выступить в роли этой самой армии. Три — они провалили все возложенные на них миссии, и едва не уничтожили первый и единственный экземпляр этого оружия. Совокупность этих трех фактов приводит к единственному выводу, который, кажется, понимал лишь один человек в этом темном кабинете.