Покер с акулой
Шрифт:
В девятом классе Таня категорично заявила:
– Меня раздражает, когда вы входите в комнату, где я занимаюсь.
Мать и бабка согласно закивали головами. Сами профессиональные музыканты, они понимали, что творческому человеку может помешать любая мелочь. С тех пор дверь кабинета, где стоял рояль, стала плотно закрываться. Ева только поражалась, слушая звуки, разливающиеся по квартире. Прежде ленивая, Танечка теперь проводила у инструмента почти весь день.
– Говорила же, – радовалась Ольга Васильевна, – девочка переросла, стала взрослой…
Но в школе по-прежнему
– Вашей дочери следует упорно заниматься, – бормотала Эсфирь Моисеевна, педагог по классу фортепьяно.
– Но она целыми днями сидит за инструментом! – отбивалась Ева.
Эсфирь Моисеевна только вздыхала.
– Не расстраивайся, мамочка, – успокаивала ее Таня, – она ко мне просто придирается, и потом, ей нравятся брюнетки, а я русоволосая!
Ева молча слушала дочь. Ей хорошо были известны нравы музыкальной среды. Не зря многие пианисты, хихикая, рассказывали анекдот: «У армянского радио спросили, есть ли среди педагогов музыкальной школы хоть один, который спит с женщиной? Армянское радио ответило: «Да, это Анна Лазаревна Вишнякова».
Поэтому в Танечкиных словах был резон, Эсфири Моисеевне девочка была не по душе. Ева решила перевести дочь к другому педагогу, но тут неожиданно грянула буря.
В один далеко не прекрасный день Еве позвонили и велели срочно прийти к директору музыкальной школы. Тот сначала показал изумленной матери оценки Татьяны. Двойки стояли по всем предметам, даже в графах «История музыки» и «Хор» красовались «лебеди».
– Вашей девочке следует избрать другую стезю, – сообщил директор, – и потом, она слишком ленива…
– Боже, – всплеснула руками Ева, – да Танюша часами работает…
Директор с сомнением поглядел на мать и добавил:
– Тогда тем более. Если столь упорный труд не принес никаких результатов, то ей следует учиться иному ремеслу, и потом…
Он замялся.
– Что? – спросила Ева. – Что еще?
– Поймите меня правильно, – завел директор, стараясь не смотреть матери в глаза, – мы глубоко уважаем вас и Ольгу Васильевну, а Эдвард Христофорович до сих пор…
Ева молча слушала восхваление своих родителей, недоумевая, что происходит. Наконец собеседник добрался до сути. У педагогов неоднократно пропадали деньги. Кто-то лазил по сумочкам, причем делал это в день зарплаты. Вчера Эсфирь Моисеевна застала Таню возле своего ридикюльчика. Девочка держала в руках конверт с купюрами. Испуганная Таня залепетала что-то невразумительное.
– Увидела вашу сумку, а в комнате никого, – пояснила ученица, – вот и хотела отнести деньги в учебную часть, чтобы не пропали.
Эсфирь Моисеевна прямиком отправилась к директору и сообщила, что более не собирается заниматься с Татьяной Митепаш.
– Мы не вызвали милицию только из уважения к вам, – пояснял директор, – но Татьяне лучше уйти.
Покрасневшая Ева вскочила на ноги:
– Да мы больше ни секунды не останемся в этом вертепе, где, во-первых, научить ничему не могут, а во-вторых, придумывают про детей гадости. Ребенок хотел просто сделать лучше Эсфири Моисеевне, спрятать деньги этой жабы. Кстати, она ненавидела мою дочь, лесбиянка!
Полная негодования,
По квартире, как всегда, разливалась музыка. Ева решила нарушить неписаное правило и толкнула дверь. От увиденного ноги приросли к полу. Старательная Таня мирно лежала на диване с книгой в руках, а звуки разучиваемого концерта лились из магнитофона, стоящего на рояле.
– Господи, – только и смогла вымолвить мать.
Дочь отложила томик в сторону и нагло заявила:
– Ну и что? Надоело по клавишам дубасить, и вообще, я не собираюсь быть музыкантом и к Эсфири Моисеевне больше не пойду!
Ева ушла к себе в комнату и прорыдала до утра в подушку. Ольга Васильевна безостановочно пила валокордин. Где-то около шести певица постучалась к дочери.
– Мы сами виноваты, заставляли ребенка заниматься чужим делом, пусть выбирает профессию по душе.
Ева молчала. Она не смогла рассказать матери про конверт с зарплатой, да и дочери не обмолвилась ни словом.
Следующий год Таня училась в школе рабочей молодежи. А вернее сказать, проводила дни в свое удовольствие, валялась на диване в обнимку с книжками. Все попытки матери и бабки заставить ее хоть чуть-чуть трудиться разбивались о каменную стену лени. После окончания школы она так и не устроилась на работу. Как-то раз Таня не пришла ночевать. Испуганные женщины кинулись в милицию, но там, узнав, что девушке двадцать два года, заявление не взяли и велели подождать три дня.
По истечении отведенного срока, вечером в четверг, когда Ольга Васильевна и Ева просто не находили себе места, раздался телефонный звонок.
Мать дрожащей рукой схватила трубку.
– Ева? – прозвучал незнакомый мужской голос. – Таня у меня…
– Вы ее похитили, – залепетала скрипачка, – хотите выкуп?
– Не неси чушь, – отрезал незнакомец, – ты что, не узнала меня?
– Нет, – бормотала вконец ополоумевшая Ева, – где мы встречались?
– В постели, – фыркнул мужик, – я – отец Тани, твой бывший любовник.
– Господи, – ахнула Ева, – как она к тебе попала?
– Пришла и сказала, что больше не может жить с вами. Девочка хочет стать певицей, а вы не разрешаете, заставляете целыми днями мыть квартиру и даже велели бросить музыкальную школу…
– Дай ей трубку, – попросила мать.
Послышался шепот, и бывший любовник заявил:
– Она не хочет с тобой разговаривать, обиделась на побои.
Ева, никогда пальцем не тронувшая дочь даже в мыслях, чуть не упала в обморок:
– Я ее не била.
– Ладно врать-то, – хмыкнул мужик, – у нее все руки и ноги в синяках. Говорит, ты палкой орудуешь.
От гнева у Евы потемнело в глазах.
– Где ты живешь? Я сейчас приеду.
– Не надо, – отрезал мужчина, – без скандалов обойдемся. Я позвонил, лишь чтобы сказать – Таня побудет здесь. Правда, она со слезами на глазах рассказывала, как вы ее выгоняли на улицу, обзывали приблудышем, так что, думаю, горевать слишком не станете. Но все же решил предупредить.