Покинутый
Шрифт:
Я прочел еще раз и перевел старательно, как будто учил новый язык: «Чтобы видеть иначе, надо сначала думать иначе».
Некоторое время я смотрел на страницу как в забытьи, потом резко захлопнул дневник и сунул его в сумку, заставив себя думать о делах. Смерть Ведомира до утра не обнаружат, а к этому времени я буду уже далеко, на пути в Прагу, и теперь мне есть о чем расспросить Реджинальда.
Глава 9
18 июня 1747
— Речь идет о твоей матери, Хэйтем.
Он стоял передо мной в подвале штаб-квартиры на Целетной улице. Он даже не удосужился одеться на пражский манер. Он нес свою английскость как знак почета: изящные и добротные белые чулки, черные бриджи, и конечно, парик, белый парик, пудра с которого сильно осыпалась на плечи сюртука. Его освещало пламя от высоких железных светильников, укрепленных на древках по обе стороны от него, а стены вокруг были так темны, что возле светильников дрожал бледный ореол. Обычно он стоял без напряжения, заложив руки за спину или опираясь на трость, но сегодня атмосфера была официальной.
— О матери?
— Да, Хэйтем.
Я подумал сначала, что она болеет, и тотчас же ощутил сильный прилив вины, почти до головокружения. Я неделями не писал ей; временами почти не вспоминал.
— Она умерла, Хэйтем, — сказал Реджинальд. — Неделю назад она упала. Сильно повредила спину, и я боюсь, что не выдержала этой травмы.
Я смотрел на него. Чувство безмерной вины исчезло, и вместо него пришла опустошенность, зияющий провал там, где должны быть какие-то эмоции.
— Сожалею, Хэйтем, — на его обветренном лице от сочувствия появились морщины, а глаза стали добрыми. — Твоя матушка была замечательной женщиной.
— Это правда, — сказал я.
— Мы сейчас же едем в Англию. Ты должен проститься.
— Конечно.
— Если что-то нужно… пожалуйста, скажи, не стесняйся.
— Спасибо.
— Теперь твоя семья — это Орден, Хэйтем. Можешь обращаться к нам в любой момент.
— Спасибо.
Он неловко откашлялся.
— И если тебе необходимо… ну, знаешь… выговориться… то я к твоим услугам.
При этих словах я едва удержался от улыбки.
— Спасибо, Реджинальд, но выговариваться мне не надо.
— Ну и хорошо.
Последовало длительное молчанье.
Он отвернулся.
— Все выполнено?
— Хуан Ведомир мертв, если ты об этом.
— Его дневник у тебя?
— Боюсь, что нет.
На мгновение лицо его вытянулось, а потом затвердело. Закаменело. Я и раньше видел у него такое выражение, когда он терял контроль.
— Что? — переспросил он.
— Я убил его за то, что он предал нас, разве нет?
— И что же? — настороженно спросил Реджинальд.
— Так зачем мне его дневник?
— Там его записи. Они нужны нам.
— Для чего? — спросил я.
— Хэйтем, у меня были основания полагать, что предательство Хуана Ведомира выходит за рамки вопроса о его верности доктрине. Мне
Я достал дневник из сумки, отдал ему, а он подвинулся к одному из светильников, открыл тетрадь, бегло перелистал и захлопнул.
— Ты читал?
— Он зашифрован, — откликнулся я.
— Но не весь, — спокойно заметил он.
Я кивнул.
— Да, да, ты прав, там есть несколько фраз, которые можно прочесть. Его… суждения о жизни. Они занятны. В сущности, Реджинальд, меня зацепило, почему это философия Хуана Ведомира согласуется с тем, чему наставлял меня отец?
— Весьма возможно.
— И все-таки ты заставил меня убить его?
— Я заставил тебя убить предателя Ордена. Это совсем другое. Конечно, я знал, что твой отец на многие вопросы смотрит иначе, чем я — и более того — он иначе смотрит на самые принципы Ордена, но это лишь потому, что он не присягал им. От того, что он не тамплиер, я не стану меньше уважать его.
Я смотрел на него. И думал, что, возможно, я напрасно в нем сомневаюсь.
— Тогда чем же интересен дневник?
— Не суждениями Ведомира о жизни, это уж точно, — сказал Реджинальд и напряженно улыбнулся. — Ты говоришь, они похожи на высказывания твоего отца, и мы оба знаем, что мы об этом думаем. Но меня интересуют зашифрованные фрагменты, в которых, если я прав, могут быть подробности о хранителе ключа.
— Ключа от чего?
— Всему свое время.
Я разочарованно вздохнул.
— Однажды я уже расшифровывал дневник, Хэйтем, — настаивал он. — И если я прав, мы начнем новый этап работы.
— И что это будет?
Он приготовился ответить, но я произнес за него:
— Всему свое время, да? Снова секреты, Реджинальд?
Он разозлился.
— Секреты? Вот оно что? Ты так думаешь? Что же такого я сделал, Хэйтем, чтобы лишиться твоего доверия, кроме как взял тебя под опеку, поручился за тебя перед Орденом и заботился о тебе? Простите, сударь, но вы просто неблагодарны.
— Мы так и не нашли Дигвида, разве нет? — я вовсе не собирался сдаться. — Выкуп за Дженни так никто и не потребовал, а значит, целью нападения было убийство отца.
— Мы надеялись найти Дигвида, Хэйтем. Это все, что мы могли. Мы надеялись, что он поплатится. Надежды не оправдались, но это не значит, что мы отказываемся от попыток. А сверх того, я был обязан пестовать тебя, Хэйтем, и это-то я выполнил вполне.
И ты теперь взрослый, ты уважаемый рыцарь Ордена. Но этого ты помнить не хочешь, как я вижу. И не забывай, что я надеялся жениться на Дженни. Может быть, в пылу своей жажды отомстить за отца ты воображаешь, что с поисками Дигвида у нас полный провал, но это не так, потому что мы не нашли Дженни, верно? Конечно, ты себя не щадил, чтобы избавить сестру от тяжких испытаний.