Поклон старикам

Цырендоржиев Сергей

Не успел Бизья задремать, как уже рассвело. Он быстренько встал, и еще до того, как Норжима проснулась, успел пришить к нижней рубашке сатиновый лоскут. Получился неуклюжий, но надежный карман, расположенный почти под мышкой. В него Бизья бережно спрятал сто двадцать пять рублей. После этого он достал из-под матраса пухлую пачку денег, увязал их в белый платок и запер в сундук. «В дороге всякое может случиться, поэтому денег надо взять побольше, — думал он при этом. — Чтобы могло на все хватить. Председатель верно говорит. Все-таки хорошо, что я все время буду при нем.

А очутись-ка я в городе один — да я б там сразу же затерялся-заблудился или же, чего доброго, угодил бы в лапы хулиганов и оказался бы мигом ограбленным, а то еще и убить могли бы… Нет, от председателя я никуда — буду неотступно ходить за ним, как верный пес за хозяином. Куда он — туда и я. Прицеплюсь к нему не хуже репейника… А что, если взять с собой всё же рублей двести? Уж один-то раз в жизни можно столько потратить…»

Погруженный в эти мысли, он вышел во двор.

Восход уже близился. Серо-голубое небо было безоблачно. Над озером полосами стлался туман, и рыбаки на двух лодках, бесшумно и плавно войдя в него, стали как бы растворяться и постепенно исчезли из виду. «Сейчас окунь и сорожка должны хорошо клевать. Наверняка карась будет ловиться», — с некоторой завистью подумал старик Бизья, хотя сам не имел ни малейшего представления о рыбалке, никогда не испытывал тяги к этому занятию, да и рыбу-то саму тоже не любил. Вот Ендон, которому до всего есть дело и который совал свой нос в каждую щель, — тот действительно, завидев какого-нибудь карася размером в деревенский каравай, с отвратительным, на взгляд Бизьи, желто-красным брюхом, покрытого чешуей величиной в ноготь большого пальца, впадал в неописуемый восторг, начинал облизываться и первым делом набрасывался на рыбью голову— объедал и обсасывал ее до последней косточки, блаженно жмурясь при этом.

— Что ж, Ендон, ты, конечно, счастливчик, — улыбнулся про себя Бизья. — Ты ведь у нас, Ендон, не как иные-прочие. В делах своих удачлив. Легкая у тебя рука. На себе познал, что такое война, и хотя вернулся — кожа да кости, но все же живой. А я вот всю войну проработал при госпитале в Чите — присматривал за лошадьми, возил воду, дрова колол, немного плотничал…

Старик и сам не понимал, почему именно сейчас, перед дальней дорогой, подумал он вдруг о Ендоне с неведомой ему ранее добротой и нежностью. И появись перед ним в эту минуту сам Ендон Тыхеев, старик, наверно, радостно устремился бы ему навстречу, дружески потрепал по плечу и сказал так: «Забудем прежнюю неприязнь. Проживем же оставшиеся годы добрыми друзьями!»

Лежавший за оградой вол-четырехлетка — отпрыск пегого быка калмыцкой породы, — словно узнав своего хозяина, негромко замычал, приветливо помотал тяжелой головой. Бизья, сразу забыв о Ендоне, проворно перелез через жерди ограды, подошел к волу и стал почесывать его за ухом. «Эх, это же целая гора мяса лежит… Если этой осенью сдать его государству, то выручу самое меньшее рублей шестьсот пятьдесят. Осенью, после жатвы, выпущу тебя пастись по стерне, и станешь ты у меня тогда со стог среднего размера», — размечтался старик, чувствуя, как спокойно и радостно становится на душе. Заложив руки за спину, он степенно зашагал к дому.

Норжима сидела на топчане и расчесывала волосы.

— Я вижу, вы уже все подготовили, — сказала она, выразительно покосившись при этом на запертый сундук.

Бизья сразу помрачнел.

— А что у меня есть такого, что готовить в дорогу? — буркнул он.

— Действительно… — вздохнула Норжима. — Сколько денег-то с собой берете?

— А тебе что за печаль? — обозлился было он, но тут же спохватился и спросил: — Или хочешь заказать

что-нибудь?

— Ну… баранки, чтобы было чем угостить соседских ребятишек… Еще зеленый чай… Обновку для себя выберете. Ваша Бурзэма побегает по магазинам и найдет, что вам надо…

— Для себя что-нибудь закажешь?

— Да мне-то… пожалуй, не стоит… Вот если только поедете в дацан, то…

— Это ты брось! Так я и думал… Я ведь на большое совещание еду, и вдруг… Ха! И как ты только додумалась до такого! Когда я ездил в дацан? Никогда! И впредь не поеду.

Утреннюю тишину внезапно разорвал громкий автомобильный сигнал.

— Вот и председатель подъехал. По времени как раз, когда и обещал быть, — и Бизья, кинув взгляд на настенные часы, поспешно встал.

— Бесшумная какая машина — подкатила так, что и не слышно было, — удивилась Норжима. — Я вам положу с собой плащ — могут дожди вдруг пойти…

С шумом и топотом, смеясь и громко покашливая, вошел Банзаракцаев.

— Ну, здравствуйте, молодые, — весело проговорил он.

— Здравствуйте, здравствуйте, — Норжима засуетилась. — Проходите в передний угол, присаживайтесь.

— Времени нет рассиживаться. Вот разве только найдется у вас, тетушка Норжима, кислое молоко или что-нибудь покрепче — тогда можно бы по обычаю смочить горло перед дальней дорогой. Ведь вы же не отпустите нас без этого, тетушка Норжима?

— Всегда-то вы шутите… — смущенно засмеялась Норжима. — Конечно, кислое молоко найдется. Вот оно, а вот вам чашка, наливайте себе сами, сколько хотите. Водки же у нас даже и капли не найдется. Мы со стариком непьющие, поэтому… уж впредь-то я учту — ведь мало кто может зайти в гости… Надо будет всегда держать про запас…

Тетушка Норжима огорчилась не на шутку и винила себя за непредусмотрительность. Старик Бизья сидел, почесывая шею, и не мог найти, что сказать.

— Уж не сходить ли мне к соседям? — спросила она у него.

Э… может, и верно?

— Ха-ха-ха! — председатель, невысокий, плотный, весь так и затрясся от смеха. — Мне двух чашек простокваши хватит с лихвой. Я же пошутил. Кто начинает пить водку, едва продрав глаза? Только алкоголики. Ну, дядюшка Бизья, что ж вы не наденете приличную обувь? Неужели вот в этих старых сапогах…

— В жизни не носил никаких ботинок. А теперь уж и подавно… Нет уж, избавьте…

— Ну-у, ладно. Если вы готовы, то поехали… Тетушка Норжима, что вам привезти? У нас ведь денег хватает. Дядюшка Бизья и колхоз «Исингинский» по богатству, примерно, равны, — Банзаракцаев ухмыльнулся и с шутливым самодовольством погладил себя по заметно выступающему животу.

— Ничего мне не надо… Лишь бы вы хорошо съездили.

Дорога была ухоженная, содержащаяся в должном порядке, поэтому машина, еще новая, обладающая немалой мощностью, шла хоть и на большой скорости, но очень ровно и плавно. Шофер включил радиоприемник. Диктор Лубсанов зачитывал последние известия. По метеосводке выходило, что в полосе западных районов республики идут дожди, и земля приняла достаточное количество влаги. В Еравнинском и Хоринском районах по-прежнему стояла сушь.

— Тьфу, до каких же пор сельское хозяйство будет зависеть от милости небес! — Банзаракцаев раздраженно покрутил головой. — Земли у нас хватает. У нас ее столько, что вполне можем сравниться, скажем, с Бельгией. И однако что мы можем поделать?! Вот вам земля, а вот вам и вода, — с сердцем указал он на проносящиеся мимо равнинные пространства, прорезанные руслами ручьев и речушек. — Всего предостаточно, не так ли? Но силенок маловато… руки не доходят. Специалистов бы нам побольше, мастеров своего дела…