Поклонись роднику
Шрифт:
Подошел брат Иван, весело сказал:
— С праздником, братуха! Хорошо на реке-то!
Алексей с чувством приобнял его: этот ни в чем не подведет, старается помочь.
Больше всех тронули слова Николая Силантьева:
— Алексей Васильевич, я много говорить не умею, а скажу одно: при таком директоре, как ты, хочется работать.
— Между прочим, если бы все так работали, как Николай Михайлович, наш совхоз не был бы среди отстающих, — отметил Логинов. — Дано ему какое-то задание — можно не сомневаться, не
— Видали, Сила получил сто рублей премию, так ему работать хочется, — съязвил Сашка Соловьев.
— Я, милок, не за премию работаю, — сердито глянул на него Силантьев. — Сколько лет ты на тракторе?
— Пять.
— А я — двадцать пять! Вишь, сколько волос на голове осталось, — он приподнял кепку и провел пятерней по плеши, слабо замаскированной прядками волос.
— Это ты своей кожаной кепкой вытер: она у тебя вечная. Ха-ха! — подтрунил Сашка.
— Ладно зубоскалить, подай-ка лучше гармонь.
Да, Николай Силантьев теперь, пожалуй, единственный гармонист на все Белоречье, вообще гармонь стала редкостью, а кажется, недавно без нее невозможно было и представить деревенскую жизнь, праздничные гуляния. Кто постарше, у тех до сих пор звучит в душе эта далекая музыка, отличавшаяся какой-то слитностью с природой, и потому всегда вспоминается вечер, тихий закатный час, темные силуэты изб и берез на фоне зари, окоем леса, белая стежка-дорожка через поле. В эту чуткую минуту гармонь разносится на всю округу, тревожит молодые сердца.
Силантьев гармонист не первой руки, и все-таки диву даешься, как он управляется так ловко с пуговками-ладами своими загрубевшими от железа пальцами, и рождается мелодия, рождается напев в груди. Многоголосо, раздольно всколыхнулась над Сотьмой песня…
Гуляние еще продолжалось, а Логинов сел за руль полученного на днях «уазика», поехал к жене. За всю весну у него не было такого свободного, удачливого дня.
Остановился около своего дома в Ермакове и сразу увидал Наташу, выглянувшую в окно. Радость плеснулась в ее глазах, выбежала на крыльцо в халате, в тапочках-шлепанцах.
— Ой, какой ты нарядный! И машина новая, как будто свататься приехал.
Вошли в квартиру, Логинов остановился посреди гостиной, чувствуя себя здесь уже вроде бы гостем, а не хозяином.
— Ты заночуешь? — спросила Наташа.
— Поедем лучше в Белоречье, побудешь у нас хоть денек-два. Небось надоело одной-то?
— Конечно, придешь с работы — не с кем поговорить. Я часто хожу ночевать к родителям.
— Теперь дорога наладилась, машина есть, я буду почаще приезжать к тебе, — пообещал Алексей. — Как только отделают первый домик, переедем совсем в Белоречье.
Он прижал ладони к ее вискам и утешающе поцеловал в глаза.
— Зря ты это затеял. Я тебе честно говорю, не хочется мне ехать
— Там — родина…
Наташа не стала спорить с ним, понимая, что теперь удерживать его поздно.
— Ты попей чайку, а я пока переоденусь, и поедем, — примирительно сказала она.
Скоро выехали в обратный путь. Мимо проплывали деревеньки, стоявшие как бы на островках среди засеянных притихших полей, а больше дорога шла приветливым весенним лесом, от которого веяло в открытые боковые окна свежестью.
За райцентром догнали пешехода.
— Смотри, солдат топает, — сказал Логинов жене. — Да это Вовка Капралов!
Невысокий, туго подпоясанный ремнем солдат остановился, приподнял фуражку, обнажив в улыбке редкие зубы. Логинов тоже обрадовался возвращению своего, белореченского парня.
— С прибытием, Володя! — Он взял за плечи солдата, как будто встретил родственника.
— Здравствуйте, Алексей Васильевич! Как хорошо, что вы догнали! А то под вечер нет ни одной попутки. Хочется поскорей домой.
— Понятно. Ну, поехали.
— Мне писали, что вы теперь у нас директором. Посевную-то закончили?
— Сегодня подводили итоги, гуляли на Сотьме.
— Эх, жаль, не поспел!
— Кстати, какие у тебя дальнейшие планы?
— В армии шоферил, ГАЗ-66 у меня был.
Логинов остановил машину, предложил:
— Садись за руль.
Дорога местами была ухабистая, но сухая. Вовка уверенно и аккуратно повел машину: не лихачил, не хвалился умением гонять. Парень скромный, деловой. Логинов удовлетворенно поглядывал на него.
— Машина новая — поет! — оценил Вовка.
— Стал бы на ней работать?
Солдат пожал плечами и улыбнулся.
— Ладно, об этом успеем поговорить.
Когда машина легко покатилась по спуску к реке, Вовка воскликнул:
— Вот оно, Белоречье! Сотьма!.. Наши и не ожидают, что я под вечер явлюсь.
Знакомые чувства. Кажется, совсем недавно сам Логинов возвращался из армии с таким же восторгом в душе.
Около дома встретил Василий Егорович. Наташа первая вышла из машины, вежливо поздоровалась с ним:
— Здравствуйте, папа!
Василий Егорович осторожно пожал ее нежную руку.
— Папа, а ты видишь, какого я шофера нашел! — доложил Алексей.
— Вижу, вижу. Вот молодец, Володя, еще до дому не доехал, а на работу, считай, оформился! После потолкуем, ты беги домой, чай, ждут.
Пока Алексей что-то делал, подняв капот машины, Наташа стояла подбоченившись и выставив вперед стройную, будто точеную ногу в узкой туфельке. Голубое, с пояском платье подчеркивало ее фигуру. «Гладкая, красивая баба, и лицом пригожа, и статью ладна: не зря Лешка потерял из-за нее голову», — думал Василий Егорович, придирчиво разглядывая сноху.