Поклонница
Шрифт:
— Просто преступление проехать мимо! — объяснила я. — В Москве ничего подобного я не увижу.
— А кто тут у нас? — раздался низковатый женский голос. — Mi ni~no!
Невысокая женщина с круглыми щёчками и аккуратной стрижкой каре и чёлкой выбежала нам навстречу. Она расцеловала Тони, а потом посмотрела на меня. Может, мне это только показалось, но её улыбка стала чуть менее искренней, а движения более аккуратными. Она пожала мне руку, приговаривая: «Очень приятно познакомиться!
На пороге дома я заметила высокого подтянутого мужчину с ярко-голубыми глазами (теперь ясно, от кого их унаследовали Тони и Марк) в тонком блейзере и светлых брюках. Когда он подошёл ближе, я едва не ослепла от белизны его зубов. Как потом объяснял Тони, по мнению его отца, лучшая реклама его услуг — это его собственные зубы. Что ж, жили они явно не бедствуя, так что, смею полагать, что на своём стоматологическом кабинете мистер Беннетт зарабатывал и правда прилично. Он улыбался мне шире, чем его жена, но, возможно, это было лишь следствием его профессии.
Мария, мама Тони и Марка, повела всех в дом.
— Ма, не стоило так суетиться, — сказал Тони, увидев стол, ломящийся от блюд.
— О, я и не суетилась. Садитесь, садитесь. Так, Марк, Эрика, вот сюда, а ты, mi dulce, иди ко мне. И девушку свою сюда тоже. Так… хорошо.
У меня было впечатление, что Мария волнуется больше, чем я. Она что-то беспрестанно говорила, бегала от стола до кухни и обратно, пока Хавьер — мистер Беннетт настоял, чтобы я обращалась к нему по имени, — расспрашивал сыновей о том, как у них дела. Я с ужасом поняла, что забыла подарок в машине, и не знала, как исправить положение.
— Так чем ты занимаешься, Джулс? — спросил меня Хавьер после того, как Марк и Тони отчитались о своих успехах, не вдаваясь в подробности.
— Я работала в маркетинге. До того, как приехала сюда.
— Джулс — художница.
— А так можно? Художник и маркетолог в одном лице? — с сомнением покосилась на меня Мария.
— Рисование — это хобби, — улыбнулась я. — Так мы и познакомились с Тони, — я посмотрела на него, ища поддержки, но он лишь сдержанно кивнул.
— То есть ты ищешь здесь работу в маркетинге? — продолжил Хавьер.
— Э-э, я пока не ищу работу, — под его взглядом я вжалась в стул. Почему-то за столом воцарилась тишина.
— Джулс рисует на заказ, — поспешил вмешаться Тони.
— И много можно так заработать?
Я беспомощно подняла глаза на Тони, но спас меня, как ни странно, Марк.
— Студия, с которой работал Тони, предложила Джулс посотрудничать. Художники-мультипликаторы зарабатывают около четырёх тысяч долларов в месяц.
Я подавилась соком.
— Простите…
Марк протянул мне салфетку.
Я не думала о цифрах, во-первых. Во-вторых, никаких конкретных предложений мне так и не поступило. В-третьих, у меня не было разрешения на работу. Вообще, для человека, который
— Как тебе Лос-Анджелес? — подала голос Мария, переводя разговор в безопасное русло.
— Очень большой. Много солнца. Мне нравится океан.
— Пятьдесят тысяч в год — это неплохо, — донёсся голос Хавьера.
— Пап, — предостерегающе обратился к нему Тони.
— Нет, а что такого? Надо думать о будущем. Вы пока ещё очень молоды. Но ты достиг слишком много, чтобы это растерять только потому, что тебе захотелось экзотики.
— Хавьер! — одновременно воскликнули Эрика и Мария.
Я растерянно переводила взгляд с одного на другого из собравшихся.
— Мне кажется, самое время для горячего! — Мария вскочила. — Дорогой, ты мне не поможешь? — Она многозначительно посмотрела на мужа, и Хавьер, приговаривая: «Не понимаю, что я такого сказал», — отправился вслед за ней.
Я поочерёдно посмотрела на Тони, Марка и Эрику, и как раз последняя из них первая пришла в чувство.
— Не обращай внимания, милая. Хавьер всегда был таким. Когда мы с Марком только начали встречаться, он тоже спрашивал, много ли зарабатывают костюмерши. Когда я объяснила, что я художник по гриму и не занимаюсь костюмами, он сказал, что это неважно, всё равно мой удел подносить кофе более важным людям.
— Отец не интересуется кино, а всё, что о нём знает, лишь его домыслы, полные стереотипов из позапрошлого века, — поддержал жену Марк.
Я посмотрела на Тони, но он молчал. Значило ли это, что он согласен с отцом? Значило ли это, что он думает, будто совершает ошибку? Я не успела узнать, потому что Мария торжественно внесла куриный пирог. Хавьер уселся на своё место, потирая в предвкушении руки. И хотя пирог пах просто восхитительно, а ужин только начался, аппетит у меня пропал. Я ковырялась вилкой в тарелке, отвечала на вопросы, которые задавала мне Мария, но как только стало приличным, извинилась и вышла во двор.
Не знаю, сколько я простояла на улице, рассматривая идеально подстриженный газон и не менее идеальную, вылизанную улицу с аккуратно припаркованными автомобилями, деревьями и соседскими веселящимися детишками.
— Джулс?
Я обернулась. Это был Марк.
— Мы хотим поиграть в «Диксит». Пойдёшь?
— Да, сейчас, — ответила я, поздновато сообразив, что я понятия не имею, что такое «Диксит».
— Слушай, ты правда не должна забивать себе голову. Папа у нас… со своими тараканами. А мама просто хочет, чтобы мы были счастливы. Они волнуются.
— Да, я понимаю.
Это было очень похоже на реакцию моих родителей. Они ведь тоже не были в восторге. Возможно, если бы ужин состоялся у них, то всё прошло бы ещё хуже.