Поклонник мадам Мегрэ
Шрифт:
– А тебе и глаза отсюда видно?
Мадам Мегрэ покраснела, будто пойманная с поличным.
– Я выходила посмотреть на него поближе… Больше всего меня интересовало, был ли ты прав насчет служанки… Ну так вот, белокурая нянька с двумя детьми ведет себя крайне прилично и никому не строит глазки…
– Она тоже проводит там целый день?
– Она приходит к трем часам, обычно после кавалера. Она всегда берет с собой вязанье. Уходят они, как правило, в одно и то же время. Целыми часами она работает спицами, не поднимая головы,
– Не думаешь ли ты, дорогая, что на площадях Парижа можно встретить сотни нянек, которые целыми часами вяжут, присматривая за хозяйскими детьми?
– Возможно!
– И уйму пожилых рантье, у которых нет иных забот, кроме как греться на солнышке и с вожделением поглядывать на хорошеньких женщин?
– Не такой уж он и пожилой…
– Ты сама говорила, что усы у него наверняка крашеные и он скорей всего носит парик…
– Но он не выглядит таким уж старым.
– Он примерно моего возраста?
– Да, но иногда кажется постарше, а иногда – помоложе…
Делая вид, что ревнует, Мегрэ проворчал:
– Придется мне как-нибудь пойти посмотреть на твоего поклонника.
Ни он, ни мадам Мегрэ не относились к этому серьезно. Точно так же в свое время они в шутку интересовались делами влюбленной пары, которая каждый вечер встречалась под аркой, наблюдали за их ссорами и примирениями, пока в один прекрасный день девушка, работавшая в молочном магазине, не назначила свидание на этом же самом месте другому молодому человеку.
– Ты знаешь, Мегрэ…
– Что?
– Я тут подумала… Уж не шпионит ли этот человек за кем-нибудь?..
Дни проходили. Солнце припекало все жарче, вечерами на площади становилось многолюднее, сюда приходили подышать свежим воздухом у фонтанов ремесленники с соседних улиц.
– Мне кажется странным, что по утрам он не садится, а обходит площадь дважды, будто это условный сигнал…
– А чем в это время занята блондинка?
– Мне ее отсюда не видно… Она работает в доме справа, я не могу разглядеть, что там происходит… Я с ней встречаюсь на рынке, она там ни с кем не заговаривает, кроме продавцов. Никогда не торгуется, даже если ее обсчитывают. У нее такой вид, словно она о чем-то думает…
– Здорово! Когда мне понадобится установить за кем-нибудь негласное наблюдение, я поручу это тебе вместо моих людей…
– Смейся, смейся! Когда-нибудь увидишь, что я права…
Было восемь часов вечера. Мегрэ уже поужинал, что бывало не часто, так как обычно он допоздна задерживался на набережной Орфевр.
Сняв пиджак, он облокотился на подоконник и, попыхивая трубкой, рассеянно смотрел на розоватое небо, которое вскоре должны были окутать сумерки, и на площадь Вогезов, заполненную изнывающими от летнего зноя людьми.
Сзади до него доносился звон посуды, которую мадам Мегрэ расставляла по местам. Скоро она присоединится к нему с каким-нибудь
Такие вечера, когда не нужно было заниматься расследованием грязного дела, разыскивать убийцу или выслеживать вора, такие вечера, когда можно было мысленно путешествовать по просторам вечернего неба, выдавались редко, и, возможно, никогда еще трубка не казалась Мегрэ такой вкусной. Внезапно он, не оборачиваясь, позвал:
– Анриетта!..
– Тебе что-то нужно?
– Иди посмотри…
Чубуком трубки он указал на скамейку напротив.
На краю скамьи дремал какой-то бродяга. А на другом краю…
– Это он! – объявила мадам Мегрэ.
Ей показалось почти неприличным, что тот, кто имел обыкновение прогуливаться после полудня, нарушил свой распорядок и в такой поздний час все еще сидел на скамейке.
– Можно подумать, что он спит, – пробормотал Мегрэ, раскуривая потухшую трубку. – Если бы не нужно было потом снова взбираться на третий этаж, я бы сходил посмотреть на твоего поклонника поближе…
Мадам Мегрэ вернулась на кухню. Мегрэ смотрел на драку трех мальчуганов, катавшихся в пыли, тогда как другие кружили вокруг них на роликовых коньках. Мегрэ докурил трубку, по-прежнему стоя у окна, незнакомец тоже оставался на своем месте, а бродяга встал и тяжелым шагом пошел к набережной Сены. Мадам Мегрэ села с шитьем на коленях, она не могла ни минуты оставаться без дела.
– Он еще там?
– Да.
– А ограду еще не закрывают?
– Осталось еще несколько минут… Сторож уже отправляет гуляющих к воротам…
Случилось так, что сторож не заметил незнакомца. Он все так же сидел, не шевелясь, а трое ворот были уже закрыты, и сторож уже собирался вставлять ключ в замок четвертых, когда Мегрэ, не говоря ни слова, надел пиджак и спустился на улицу.
Сверху мадам Мегрэ наблюдала, как он что-то доказывает человеку в зеленой униформе, который очень добросовестно выполнял свою работу охранника сквера. Все же он позволил Мегрэ войти, и тот пошел прямо к человеку с лорнетом.
Мадам Мегрэ почувствовала, что произошло что-то серьезное. Она не могла бы сказать, что именно, но на протяжении многих дней у нее было предчувствие, что что-то непременно должно случиться.
Мегрэ поставил сторожа у входа и поднялся к себе.
– Где мой галстук?
– Он мертв?
– Мертвее не бывает! Умер по крайней мере два часа назад…
– Ты думаешь, у него был удар?
Мегрэ промолчал. Он завязывал галстук, а это всегда давалось ему нелегко.
– Что ты собираешься делать?
– Начать расследование, что же еще! Сообщить в прокуратуру, вызвать судебного врача и все, что делается обычно в таких случаях…
Несколько минут спустя Мегрэ вошел в табачную лавку на улице Па-де-ла-Мюль, сделал несколько телефонных звонков, разыскал на улице блюстителя порядка и поставил его вместо сторожа у ворот сквера.