Поколение солнца
Шрифт:
Накопленная зондами-регистраторами информация обобщалась, составлялись карты излучений. Вычислялись потоки космических ветров или отголоски великой симфонии вселенной — учёные, из совместного советско-китайского института радиоастрономии, рассказывая о составленных картах космических излучений называли их так, как им нравилось.
— Пытаемся составить «розу ветров» для прогнозов космической погоды, — повествовал рослый парень на полголовы выше Миха.
Его через слово поправляла миниатюрная китаянка, говорившая на русском без малейшего
— А мы здесь просто перегоняем самоходом сырьё к обогатительным фабрикам Фобоса, — сказал Мих. Его немного уязвили гордость и восхищение, с каким гости рассказывали о своей работе. Изучать симфонию вселенной по отдельным нотам было здорово. Может быть, даже ещё более здорово, чем лететь верхом на ядерной бомбе к Марсу.
— Удивительно думать: то, по чему мы ходим. Урановая руда у нас под ногами пройдёт через обогатительные фабрики и, возможно, станет топливом для солнца. Товарищи, мы стоим на разряженном и находящемся в твёрдом состоянии, концентрированном свете.
— И правда удивительно, — согласилась китаянка: — Пусть и некрасиво так говорить, но я даже вам немного завидую. Поисково-разведывательные бригады. Романтика свободного поиска и исследования астероидного пояса. Долгая вахта на время перегона найденного астероида. Это так… здорово!
— А я вам завидую, — нашёл в себе силы признаться Мих: — Слушать голоса вселенной. На кончике пера открывать симфонию далёких звёзд.
— Столько дел, столько интересных и нужных профессий, а человеческая жизнь так коротка…
— Пока ещё коротка. Пока ещё! — наставительным тоном сказал капитан научного судна и, заодно, научный руководитель группы молодых радиоастрономов. Он был постарше, где-то лет под тридцать. Под венчиком коротко стриженных, на космический манер, волос светил сдвоенный прожектор внимательного, замечавшего любую мелочь, взгляда карих глаз. Его фамилия показалась Миху смутно знакомой. Сначала он не мог вспомнить, а потом будто осенило — это же известный спортсмен-мечник, лет пять назад занявший второе место на больших гражданских соревнования в Селенограде. Он тогда ещё выиграл один из трёх боёв у знаменитого Суэнь Уэнна. А выиграть хотя бы один бой у самого Уэнна это, я вам скажу, серьёзный показатель.
Мих вспомнил, а потом усомнился: какими путями спотсмен-мечник оказался руководителем научной экспедиции. Да ещё той самой, что заглянула на огонёк к ним на астероид. Таких совпадений не бывает. Ведь не бывает?
Так Мих и мучился: он или просто однофамилец? А спросить напрямую почему-то стеснялся.
Китаянка напомнила: — Теперь, когда мы оба признались в постыдном, атавистическом чувстве зависти, вы обещали устроить нам экскурсию по поверхности астероида.
Гости взволновались: — Экскурсия! По концентрированному свету в твёрдом состоянии! По будущему
— Почему будущего? — удивился Мих.
— Вы разве не знаете, что заложены четыре новых солнца? Физики убедились в стабильности зажженного солнца и тотчас заложили ещё четыре штуки. По одному над Фобосом и Деймосом и два дополнительных над самим Марсом. Одновременно дан старт стадии практической реализации проекта изменения климата красной планеты. Впрочем, не удивительно. С энергией целых пяти солнц под боком! Правда, поразительно?
— Поразительно? — вмешалась в разговор Аня: — Это великолепно!
— Будем гулять по сухим и безводным марсианским каналам.
— Дайте срок, построим моря и даже океаны. С искуственными солнцами над головой — легко! Ещё погуляем босиком по марсианскому песочку.
— И исколите ноги, — улыбнулась девушка. — Песчинки в марсианском песке не круглые и не мягкие, а острые и с режущими краями.
— Пусть! Это ведь Марс!
— Но ноги зачем колоть?
— Не обращай на них внимания, — посоветовала китаянке Аня. — Мальчишки. Они везде одинаковы.
— Вот уж воистину самый интернациональный народ на свете, — согласилась радиоастроном.
Потом они дарили друг другу подарки. За все пропущенные праздники разом. Это ведь так здорово: дарить и получать подарки. По настоящему здорово.
Аня и Мих заготовили целую кучу подарков для раздаривания. Праздников за полгода прошло много, приходилось соответствовать. Научники сначала растерялись, потом Лёшка Кравченко, черноглазый и черногривый одессит, их пилот, смотался на корабль и привёз вахтовикам от научников множество разных классных мелочей.
Ане подарили коллекционный журнал «космонавтка» с датой выпуска отстающей от сегодняшний на один год и один месяц. Большой пользы в журнале не было, они наверняка получили его электронную версию ещё год назад. Но одно дело иллюстрированный текст в информационном хранилище вычислительной машины, а другое — книжка, который можно держать в руках. Краски обложки за год и месяц не потускнели и не поблекли. Они не потускнеют и за сотни лет. «Космонавтку» можно было читать в открытом космосе, перелистывая страницы толстыми как колбаса пальцами тяжёлого скафандра высшей защиты. Можно читать в радиационном пекле, в газовых средах или в жерле вулкана — коллекционному изданию журнала ничего не будет.
Даря Ане «космонавтку», в честь праздника первого солнца, как подарок на новый год или на день весны и труда, Кравченко со значением прищурил свои чёрные, как глубокий космос, глаза. Аня сначала не поняла значения его прищура и только потом, когда научники улетели, между предпоследней и пред-предпоследней страницей нашла засушенный цветок. Ломкий, светло-сиреневый привет с далёкой Земли. И от одного цветка стало теплее и радостнее, чем от всего коллекционного журнала выдерживающего космический холод, радиацию и температуру до плюс трёхсот градусов минимум.