Поколения
Шрифт:
Соран отпустил руку капитана. Теперь в этом не было нужды: его слова связали Пикара крепче любых других пут во всем мире. Лицо доктора потеплело от искренней симпатии, которая возникла, когда он смотрел в глубину глаз офицера, думая о смертельных лучах боргов, которые уничтожили всю его планету. Сколько ночей он лежал с открытыми глазами, представляя себе весь ужас последних минут жизни, который пережили Леандра, Мара, Эмо, когда феерия лучей ударила по планете из эль-аурианского неба?
"Теперь ты понимаешь: я тоже знаю, что это такое – чувствовать запах сгоревшей плоти
– Так много вещей мы оставляем незаконченными в своей жизни, – продолжил Соран. – Я уверен, вы можете это понять.
Пикар отвернулся и молчал некоторое время; когда он, наконец, заговорил, его голос почти перешел на шепот:
– Посмотрим, что я смогу сделать...
Не говоря больше ни слова, он повернулся на каблуках и ушел, прежде чем эль-аурианец успел что-либо ответить. Соран наблюдал за его уходом с облегчением и триумфом: он победил. Ученый встал со своего стула, затем осторожно вынул старинные карманные часы, которые когда-то подарила ему Леандра. Это было в тот знаменательный день, когда были признаны его уникальные исследования в области темпоральной физики. Какое-то мгновение он смотрел на их гладкую, кристаллическую поверхность и видел свое собственное отражение.
Со временем он начал испытывать двоякое чувство в отношении подарка Леандры. Он дорожил им и в то же время презирал его. Дорожил он часами потому, что это было все, что осталось ему от Леандры вне пределов нексуса, а презирал из-за того, что они постоянно напоминали ему о жестокости времени. В конечном счете время превращает все в пыль. Как там звучала эта жестокая земная метафора? "Хронос пожирает своих детей..."
Время стало теперь его врагом. Единственной возможностью победить его было просто исчезнуть отсюда, оказаться в нексусе. И самая жестокая шутка заключалась в том, что у него было все про все двенадцать часов. Соран двинулся направлении выхода.., затем замер при виде знакомого лица в другой стороне зала, за стойкой бара.
Гуинан! Она была среди беженцев на бор "Лакула" в тот день, когда произошла встреча "Энтерпрайзом-В", и так же, как и остальные, испытала на себе чары нексуса. Если ей только удастся узнать Сорана, она тут же догадается о его истинных намерениях и расскажет капитану... Но к счастью, она сейчас была отвлечена, улыбалась разговаривала с двумя членами команды. Она не видела его, и Соран был решительно настроен исчезнуть отсюда прежде, чем она почувствует его присутствие. Он потоптался на месте и, используя толпу в качестве прикрытия, выскользнул через дальний выход.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала Гуинан. Она слегка наклонилась, чтобы вынуть из-под прилавка другую пыльную бутылку, затем выпрямилась и слабо улыбнулась, глядя на комичное выражение лица Дэйты – смесь отвращения с восторгом. – Теперь, когда нам удалось-таки покончить с ненавистью, посмотрим, сможем ли мы также успешно справиться с любовью. Старое саурианское бренди: не такое, конечно, старое, как я сама, но и не намного моложе. Просто немножко на пробу, мальчики! Это не синтеголь, который вы хорошо знаете. – Джорди, наконец, удалось достаточно
– Да, действительно, выглядит как стоящая штука. – Он резко дернулся, когда Гуинан сдула с бутылки пыль и начала откупоривать ее. – Дэйта, тебе нужно тестировать свой эмоциональный чип почаще. И, кажется, сейчас самый подходящий случай.
Улыбаясь до ушей, андроид протянул свой стакан. Гуинан начала наполнять его, но в это мгновение засигналила коммуникационная брошь Джорди.
– Ля Форж на связи.
– Командующий Ворф на связи. Дэйта с вами?
– Да.
– Командующий Райкер требует, чтобы вы немедленно доложились в транспортный отсек. Я встречусь с вами там. Ворф закончил.
Джорди печально вздохнул:
– Давай, Дэйта! Пошли!
Дэйта поставил стакан на стойку и нахмурился:
– Я уверен, что у меня появилась еще одна эмоциональная реакция.
– Это называется разочарованием, Дэйта, – сообщила Гуинан с улыбкой, закупоривая бренди. – Ты справишься с этим. Не беспокойся, это все еще будет здесь, когда вы вернетесь.
– Спасибо, Гуинан! – Джорди подождал, пока его расстроенный друг не встанет, и они оба последовали в коридор.
Гуинан как раз наблюдала за ними, когда ослепительная вспышка воспоминаний озарила ее сознание. Вдруг она перенеслась почти на век назад и оказалась в больничном отсеке "Энтерпрайза-В", в сумеречном мире между реальностью и нексусом, глядя в темные глаза человека, которого, как она позже узнала, звали Павел Чехов, и говоря:
"Он ушел на другую сторону, твой друг Джим..."
Все уродство реальности – ее мир, ее семья, ее жизнь, уничтоженные в один жестокий миг боргами, и вся красота нексуса захватили ее. Она попыталась выкинуть из головы прошлое. Гуинан не вспоминала о нексусе.., не РАЗРЕШАЛА себе вспоминать о нексусе в течение многих лет. Но тогда почему?..
Еще до того, как она смогла мысленно задать себе этот вопрос, она уже знала ответ: "Кто-то был здесь". Кто-то, кто был там в ту ночь, кто был вместе с ней в нексусе.
Она резко обернулась и посмотрела на то самое место в комнате, где, как она знала, должен был стоять этот ее соплеменник.
Никого. Пустой ковер. Кто-то назвал ее имя, она встряхнула головой, затем повернулась, улыбаясь, и воспоминание снова угасло.
Моментом позже, в инженерном отсеке, Билл Райкер стоял рядом с Ворфом и смотрел на диаграмму сенсорной информации на экране монитора. На консоли перед ним лежал ромуланский трикодер, пристегнутый к диагностическому сканеру.
Райкер нахмурился, глядя на экран и пытаясь понять результаты анализов. Это, надо сказать, у него получилось гораздо лучше по сравнению с теми же размышлениями над причиной самой атаки на Амаргозу.
– Один из мертвых ромулан имел при себе трикодер, – объяснял в это время Ворф. – Мы проанализировали его сенсорный дневник и определили, что он должен был провести сканирование на предмет признаков частиц сложного соединения под названием трилитиум. Райкер поднял одну бровь:
– Трилитиум?