Покорение гигантов
Шрифт:
В таких условиях нужно было бы выходить немедленно или же дать людям отдых до утра, а еще до рассвета выйти к лагерю 5 с тем, чтобы в этот же день быть на гребне.
Альпинисты пишут в своих дневниках, что ночь для них была полна горьких сомнений. Каких сомнений? Теперь уже нечего было сомневаться. На гребне есть живые люди, обмороженные, голодные. Их нужно спасать, используя все имеющиеся средства. Сомнений в возможности оказания помощи также не может быть — ведь сумели же дойти до ребра Ракиот-пика.
Врачебное звание Бернарда обязывало его немедленно принять все меры к спасению погибающих. В соответствии
13 июля Мюльриттер, Ашенбреннер, Шнейдер, Нурбу, Ангтейнинг и Лобзанг пытались пробиться через глубокий снег в лагерь 5 и через 6 часов сумели подняться до лагеря. Там, конечно, никого нет. Попытались они пройти к ребру Ракиот-пика. Усиливающийся ветер прогнал их вниз. Конечно, при достаточной настойчивости они смогли бы дойти в этот день до гребня Нанга-Парбат. Но они этого не сделали.
К вечеру возвратились они в лагерь 4. Они не остались в лагере 5, для того чтобы наутро дойти до гребня. Теперь у альпинистов сложилась полная уверенность, что наверху никого в живых не осталось. Это просто совершенно невозможно, — говорили они друг другу. Носильщики с недоумением смотрели на сильных альпинистов и недоумевали, почему же они не идут навстречу терпящим бедствие. Лобзанг предлагал остаться на ночь в лагере 5, чтобы утром снова попытаться выйти на гребень, но альпинисты, не ответив на его предложение, направились вниз.
Ветер выводит печальные рулады. В них слышались то плач, то вопли, то тяжелые и безнадежные вздохи, то какой-то лихой свист или тихий звон.
В светлых глазах молодого Нурбу блеснул гнев. Он сел на снег и обхватил руками голову. Он говорил как бы самому себе — ведь у Гей-Лея двое детей, а жены нет. Бедные дети, они погибнут с голода. Лобзанг дотронулся до его плеча, но тот не шелохнулся. Тогда он легко встряхнул его. Нурбу поднял голову. Он встал и, легко подтолкнутый Лобзангом, медленно начал спускаться вниз. Часто оглядываясь на гребень, где люди ждали помощи и спасения, он инстинктивно сжимал кулаки, и его губы тихо шептали далеко не лестные слова в адрес Ашенбреннера и Шнейдера. Ведь уже шесть дней прошло с того момента, когда двое первых вернулись в лагерь 4. Их назначал начальник экспедиции в качестве передовой группы для обеспечения спуска всем участникам штурма. А они бросили их на произвол судьбы, добрались в лагерь 4, где надежные палатки, теплые спальные мешки и повар Рамона, готовящий вкусные блюда. Доктор Бернард должен был заставить их выполнить задание начальника экспедиции и принять все другие меры к этому.
Что же они сделали в данной обстановке для спасения группы?
Формально предпринимались две попытки выйти на гребень, и в обоих случаях они не увенчались успехом. Но вчерашняя попытка показала возможность добраться до гребня. Еще бы одно усилие, и помощь ими была бы оказана. Люди были бы спасены. В конце концов группа могла бы остаться в лагере 5 и наутро выйти на гребень. Но и этого ими не было сделано.
В дневниках участников, сосредоточившихся в лагере 4, имеются записи о том, что выход на гребень из-за плохой погоды невозможен. Шнейдер и Бехтольд указывали, что снега было очень много, и он не позволял осуществить
Сильный ветер, продолжавшийся всю ночь, не затихал. Он поднимал со склонов тучи снега. На ребре Нанга-Парбат никого не было видно. 14 июля во второй половине дня из лагеря 4 заметили спускающегося по склону Ракиот-пика человека. Он пробился один сквозь ветер и снег совершенно истощенным и обессиленным.
Это был личный носильщик начальника экспедиции Ангтсеринг. Он не принес ни письма, ни записки от начальника экспедиции, который еще жив и вместе с последним из живых носильщиков (Гей-Лей) находится в ледяной пещере.
Придя в себя, этот носильщик достаточно подробно рассказал, как все происходило на гребне.
Утром 9 июля, сказал он, альпинисты и носильщики покинули временный лагерь. Трое из носильщиков, в том числе и он, настолько обессилели, что не могли идти. Они остались во временном лагере. 11-го утром двое из них пошли к лагерю 7, а третий умер накануне ночью. Подходя к палаткам лагеря, они нашли Виланда. Он замерз в тридцати метрах от палаток.
В лагере 7 были Вельценбах и Меркль — начальник экспедиции. Спальных мешков у альпинистов не было, и они спали на резиновых матрацах. Продуктов тоже не было.
Ангтсеринг предложил им завтра же утром спускаться вниз, но начальник экспедиции предпочел ждать того времени, когда поднимутся сюда люди из лагеря 4, которых он видел на пути к лагерю 5. Они принесут продукты и помогут нам спускаться, говорил Меркль.
В ночь на 13 июля умер Вельценбах. На следующее утро, оставив умершего в палатке, начальник экспедиции с оставшимися в живых носильщиками Гей-Леем и Ангтсерингом начали спускаться в лагерь 6. А так как начальник экспедиции Меркль был очень слаб, он спускался опираясь на два ледоруба.
Так трое истощенных, помороженных и уставших до предела людей двигались по гребню Нанга-Парбат. Они подошли к подъему на один из взлетов гребня. Меркль настолько ослабел, что не мог одолеть подъем. Носильщики также не имели сил поднять его на этот взлет гребня. Тогда они вырыли пещеру в снегу и в ней остановились. Здесь Меркль и носильщик Гей-Лей спали на резиновом матрасике и делились одеялом носильщика. У рассказывающего было только одно одеяло.
Утром 14 июля, сказал Ангтсеринг, я вышел из пещеры и громко взывал о помощи. Но в лагере 4 никого не было видно, и тогда я предложил начальнику экспедиции отпустить меня за помощью. Получив согласие, я вышел от пункта их остановки и вот пришел сюда.
Рассказ мужественного носильщика часто прерывался, от усталости он произносил слова с невероятными усилиями. Можно было понять, сколько вынес этот энергичный человек, сколько должен был он совершить прямо нечеловеческих усилий.
Значит, нужна помощь. Люди ждут ее. Они выносят нестерпимые мучения, но не теряют надежды на помощь со стороны своих товарищей.
Ангтсеринг не заметил в глазах альпинистов того участия, которого он ожидал. Альпинисты сидели хмурые, сосредоточенные. Но в их глазах не было видно вполне понятной для такого случая решимости идти на спасение товарищей во что бы то ни стало. Ангтсеринг с недоумением переводил взгляд то на одного, то на другого из альпинистов. И у всех одно и то же. Тот же пустой взгляд, то же отсутствие воли, та же видимая усталость.