Покорение Южного полюса. Гонка лидеров
Шрифт:
Хотя Амундсен тогда ещё не знал этого, но он догнал своего соперника. Он достиг 80°, в то время как Скотт в своих походах для закладки промежуточных складов так и не преодолел отметку в 79°30'. Стартовав с отставанием от Скотта в 6 тысяч миль, Амундсен оказался впереди него на 30 миль. Его техническое превосходство наглядно иллюстрируют два ключевых показателя. Средняя скорость его походов к складам составляла двадцать миль в день. В два раза больше, чем у Скотта.
Пока Амундсена не было, Фрамхеймом командовал Вистинг. «Очень хорошая работа», — так отозвался о его результатах Амундсен в одном из своих редких личных дневниковых комментариев. Он справился со всеми поставленными задачами и проявил похвальную предусмотрительность: одну из спасательных шлюпок «Фрама»
А Стубберуд и Бьяаланд выкопали вокруг дома траншею и накрыли её, сделав крышу более длинной. Это произвело на Амундсена большое впечатление.
Помимо защитной функции [рассуждал он в своём дневнике], это место можно отлично использовать и для хранения различных вещей. Например, там [Линдстрам] сделает полки и будет хранить свежее мясо. Вырубленный снег мы используем для получения пресной воды… Таким образом, решатся две проблемы. 1. У нас всегда будет в запасе относительно чистый снег для воды — а найти его здесь довольно трудно, учитывая, сколько у нас щенков и как они изгадили всё вокруг. 2. Не придётся выходить из укрытия, чтобы набрать снег. Если погода долго будет оставаться плохой, это окажется очень важным.
В то же самое время Скотт, находясь в 400 милях западнее Фрамхейма, возвращался с Барьера — уже близилось окончание сезона. Между тем Амундсен снова торопился в путь. Он решил до начала зимы заложить склад на 83° или как минимум на 82°, что полностью противоречило его собственным требованиям к безопасности, поскольку он давал людям всего неделю на подготовку. Приготовлениями были заняты все, кроме кока Линдстрама, которому поручили присматривать за домом и оставшимися собаками. Линдстрам ответил, что не может дождаться, когда они все уедут, чтобы наконец привести в порядок Фрамхейм и отремонтировать снаряжение.
Дом превратился в одну большую мастерскую, принадлежащую процветающему сапожнику [записал Амундсен]. Мы должны перешить наши гигантские ботинки от Андерсена [из Христиании]. Они оказались слишком жёсткими на холоде. Теперь используем все возможные (и невозможные) ухищрения.
За исключением Вистинга, опыта изготовления обуви не имел никто. Но это не стало препятствием. Каждый ботинок распороли и успешно перешили. Удалили из него несколько слоёв кожаной подошвы, а в носок вшили клинья, чтобы сделать обувь просторнее.
Вечером 21 февраля работу окончили, и на следующий день они отправились в путь — караван из восьми человек и семи саней с упряжками по шесть собак в каждой. Впереди снова шёл Преструд. В каждые сани погрузили по 300 килограммов (660 фунтов). В начале похода люди были очень уверены в себе.
За неделю, прошедшую со времени предыдущего путешествия, погодные условия изменились. Всё было засыпано колким снегом, температура упала на девять градусов, поэтому лыжи и сани скользили несколько хуже, чем раньше, но скорость всё-таки не снижалась. Через три дня после старта они вошли в свой первый буран, мощный юго-восточный штормовой ветер, обрушившийся на Барьер всей своей снежной круговертью.
«Эти норвежцы — крепкие орешки», — написал Оутс. В такой буран Скотт даже носа не мог высунуть из палатки. Но Амундсен в своём дневнике, как всегда, лаконично и рассудительно заметил, что «пока солнце не сядет, про результаты дня ничего не скажешь». Вскоре метель прекратилась, и в тот день они прошли тридцать девять миль.
Одним из заблуждений Скотта была его уверенность в том, что хаски не могут бежать в ветреную погоду и метель, потому что снег попадает им в глаза. Видимо, ничто не могло повлиять на его неверные убеждения. Невежество Скотта по поводу собак было столь велико, что он ничего не знал о мигательной перепонке, внутренней «глазной крышке», которая может опускаться на глазное яблоко
Среди людей постепенно нарастало глухое недовольство. Йохансен, уже поссорившийся с Хасселем, теперь почувствовал неприязнь к Преструду. Дневниковая запись Йохансена свидетельствует, насколько сильным было его раздражение от управления собаками и ночёвок в переполненной палатке:
Преструд, идущий впереди на лыжах — один, налегке, — потерял терпение и разозлился из-за того, что не может укрыться в палатке, чтобы начать готовить еду. «Там, в другой палатке, уже давно готовят», — возмущался он. Мне пришлось напомнить ему, что не все собаки одинаково хороши, и кому-то приходится тащиться позади. С этим ничего нельзя поделать. Самая тяжёлая работа — идти последним со слабыми собаками. И к тому времени, когда я, наконец, приехал к лагерю, он уже заполз в палатку и занимался ужином, а мне нужно было закончить кормить собак, привести в порядок сани, проверить упряжь и т. д., занести в палатку [спальные] мешки и одежду. Когда всё было в порядке, подошли Амундсен и Хассель, мы все влезли внутрь и стали жевать свой пеммикан — в палатке стояла тишина. Из-за ссоры мы не обмолвились ни словом.
Идти по старым следам было легко. По словам Амундсена, оставленная в снегу вяленая рыба «оказалась отличным маркером». Идущему в голове колонны лыжнику приходилось быстро поднимать каждую рыбу и отбрасывать в сторону, потому что, наткнувшись на неё, хаски обязательно устроили бы из-за лакомства знатную драку. Возница первой упряжки подбирал рыбу и складывал в сани, а вечером делил её между собаками в качестве дополнительной порции.
Через пять дней партия без приключений достигла склада на отметке 80°. В этот раз они везли с собой большое количество инструментов для астрономических наблюдений. Два секстанта и теодолит показали среднее значение координат 79°59', что стало подтверждением качества предыдущих исследований, сделанных с помощью путемера и навигационного счисления.
Амундсен считал способ маркировки складов Скоттом и Шеклтоном граничащим с преступной халатностью. Он не хотел допустить ничего подобного в своей экспедиции. Это было специфической и важной проблемой в бескрайней однообразной пустыне. В поисках выхода он придумал метод, который заключался в установке линии чёрных вымпелов на коротких шестах, пересекавших путь группы с востока на запад. Двадцать флажков устанавливали на расстоянии полумили один от другого, по десять с каждой стороны от склада, создавая таким образом маркировку в десять миль шириной. Этого было достаточно, чтобы не пропустить склад, несмотря на любую возможную ошибку инструментов, так что даже в плохую погоду шансы не заметить флажок были минимальны. Каждый из флажков был пронумерован, что позволяло оценить направление к складу и расстояние до него.
После 80-й параллели температура упала до 30–40 градусов мороза. Трудность, как всегда, во время передвижения на лыжах заключалась не столько в холоде, сколько в физиологии. Людям, бежавшим наравне с собаками, было очень жарко, они обливались потом. Испаряясь и просачиваясь сквозь одежду на сильном морозе, пот конденсировался и образовывал ледяную корку, которая затем таяла и причиняла ужасный дискомфорт. Амундсену приходилось засиживаться допоздна и сушить над примусом свои камикки из меха северного оленя, сшитые по образцу тех, что носили нетсилики. Но никто не жаловался на холод, а это значило, что питаются они нормально и витамина С в их еде достаточно.