Покоренная дважды
Шрифт:
– Пока ты не приступила к дальнейшим приготовлениям, нам нужно поговорить, – твердым голосом заявил он.
– А я уже знаю, о чем речь, мне отец сказал. Я признательна за помощь, но…
– Твой отец сообщил тебе лишь часть того, что мне хотелось бы обсудить…
Мужчины многозначительно переглянулись.
– Если вы позволите, – Ральф встал с кресла, – я выйду сказать Марте, на сколько человек готовить ужин, иначе его вообще не будет.
Ник очень спокойно произнес:
– Я намеревался отвезти Рейн поужинать в каком-нибудь
– Я ничего не имею против, – подобострастно откликнулся Ральф.
На мгновение она просто лишилась дара речи! Но, когда за худощавой фигурой отца закрылась дверь, Рейн резко повернулась к Нику и выпалила:
– Даже если бы ты остался единственным человеком на планете…
– Не очень оригинальное замечание.
– Оригинальное или нет, судить не тебе. Не представляю, какую нужно иметь наглость, чтобы предлагать такое после того, как ты полностью разрушил мои планы на вечер!..
– Вечер еще не кончился, так что будь умницей: иди и переоденься.
– В субботу вечером ты никуда не попадешь без предварительного заказа, разве что в местную харчевню…
Я уже заказал столик на двоих в «Прист-Хаусе». – (Это был самый дорогой и изысканный ресторан в округе.) Как ты смеешь так вести себя? – возмутилась Рейн. – Боюсь, тебе придется ужинать одному! Я скорее умру от голода, чем приму твое приглашение!
Лицо Ника напряглось.
– Моя дорогая Рейн, ты, кажется, не понимаешь, что это… это не приглашение, а приказание.
– Ты считаешь, что вправе приказывать мне? – Она, казалось, захлебывалась от гнева. – Решил, что; помогая отцу, автоматически обрел такое право, да?
– Я все расскажу тебе за ужином. Может, ты все-таки пойдешь и переоденешься? – Когда она повернулась, чтобы уйти, Ник предостерег: – И не беспокой отца, пока не узнаешь реального положения дел.
С дрожью в ногах она поднималась к себе в комнату. «Не беспокой отца…» Что стоит за этими словами Ника? Отец что-то скрывает от нее?.. Надо поговорить с лечащим врачом, решила Рейн. Руки ее все еще дрожали, когда она надевала шелковое сиреневое платье, в тон ему жакет и туфли на высоком каблуке. У нее совсем не было настроения заниматься макияжем, она просто расчесала свои прекрасные шелковистые волосы, взяла сумочку и направилась вниз Ник ждал в холле. Он тоже переоделся – на нем был хорошего кроя легкий костюм, галстук серо-жемчужных тонов, светлая грива волос зачесана на пробор налево.
– Нам надо поторапливаться, иначе наш заказ аннулируют. – Он осторожно взял ее за талию и повел через зал, бросив на ходу в гостиную: – Мы ушли.
– Желаю хорошо провести время, – послышался оттуда голос Ральфа.
На подъездной гравийной дорожке их дожидался «БМВ» серебристого цвета. С ироничной учтивостью Ник приоткрыл дверцу и помог Рейн сесть.
– Пристегни ремень безопасности, – приказал он ей, усаживаясь за руль.
Рейн даже не шевельнулась в ответ. Не тратя больше
Она вздрогнула и отвернулась.
– А раньше тебе нравилось, когда я трогал твои груди. – И Ник еще раз, теперь уже намеренно, коснулся ее груди – даже от этого легкого касания соски предательски затвердели. – И, кажется до сих пор нравится…
– Нет! – вскричала Рейн. – Я ненавижу, когда ты прикасаешься ко мне…
– Чуть позже я проверю это суждение, – с ухмылкой отозвался Ник.
Поездка длилась недолго – минут десять, но Рейн, у которой нервы были на взводе, она показалась бесконечной.
Над входом в ресторан горела старинная лампа. Створки окон нижнего этажа были распахнуты навстречу прохладе дивного вечера.
Их столик находился возле окна, на нем горела свеча. Им подали великолепное сухое шерри.
– Что ты предпочтешь? – спросил Ник, принимаясь изучать переплетенное в кожу меню.
– Я, право, не знаю. Заказывай, что сочтешь нужным. – Рейн совсем не хотелось есть.
Ник сделал заказ.
Как только официант удалился, она чуть наклонилась вперед, но Ник опередил ее:
– Сначала поедим, поговорим потом.
Она прикусила губу, с трудом выдерживая его командирский тон, и стала смотреть в окно. Не прошло и нескольких минут, как появился официант, неся заказанные блюда. И еда, и вино оказались первоклассными, но Рейн, совсем лишенная аппетита, съела и выпила очень мало. Осознавая, что Ник не сводит с нее глаз, она прилагала массу усилий, чтобы не смотреть в его сторону.
И так продолжалось, пока не принесли кофе. Прежде чем пригубить его, Ник холодно спросил:
– Ну, что скажешь, Рейн? Несмотря на то что внутри у нее все клокотало, она сделала глубокий вдох и очень спокойно произнесла:
– Мне бы хотелось знать, что за игру ты затеял? После того, как всласть потешился мною, чего хочешь еще?..
– Самое потешное впереди, Рейн! – Он резал, как хирург, по живому и безжалостно. – А что касается игры… Это не игра, никогда в жизни я не был более серьезным, чем сейчас. И никогда не был более нетерпелив. Мне пришлось слишком долго ждать.
У нее пересохло во рту, и она с трудом выговорила:
– Ждать чего?
– Ждать тебя!
Ее сердце встрепенулось от волнения, но, пытаясь его скрыть, она ответила беззаботным тоном, будто бы по достоинству оценив шутку Ника:
– Не с опозданием ли ты об этом заявляешь?
– А разве что-то изменилось бы, если бы я приехал раньше?
– Ты прав: ничего!
– Вот и я так думал. Последний раз, когда я здесь был, ты сбежала и пряталась, как маленькая трусиха.
Облокотившись на спинку стула, она сухо проговорила:
– Можешь называть меня трусихой, если угодно, но завтра я еду в Лондон и пробуду там до свадьбы. Так что если есть что сказать, то говори сейчас.