Покоренная любовью

Энок Сюзанна

– Я получила письмо от Рейфела несколько дней назад, – сказала герцогиня, останавливаясь перед одним из высоких окон, выходящих в сад.

Куин прислонился к стене рядом с матерью.

– И что на этот раз предпринял наш негодник?

– Очевидно, он провел шесть месяцев в Африке как посол короля Георга.

– В Африке, – повторил удивленный Куин. – Он должен был охранять Тауэр, не так ли?

– Полагаю, он отправился в Африку добровольцем, так же как в свое время вступил в полк Веллингтона при Ватерлоо. Во всяком случае, ему наконец дали увольнительную.

Он хочет присоединиться к нам в Лондоне до окончания светского сезона, если только местные племена снова не поднимут мятеж.

– Вы думаете, он готов уйти из армии? – Куин прекрасно понимал, что мысли матери заняты девушкой в гостиной и в подходящий момент она расспросит его о Мэдди.

– Возможно, хотя они не упоминали об этом. – Герцогиня улыбнулась. – Он спрашивал об Аристотеле.

– Что же, у меня найдется что рассказать об этом проклятом животном.

– Почему ты поцеловал мисс Уиллитс? – Она отвела глаза от пейзажа и взглянула на него. – И почему ты чувствуешь, что должен исправить содеянное?

Куин пожал плечами.

– Я думал, что с Малькольмом случится второй удар, если я что-нибудь не предприму. Он готов был отхлестать меня кнутом.

– Он так заботится о ней?

– Он очень любит ее. Она ему скорее как дочь.

– Почему ты поцеловал ее?

Куин опустил глаза, не желая объяснять смятение чувств, которое пробудила в нем Мэдди Уиллитс с того момента, как он впервые ее увидел.

– Знаете, не могу сказать ничего определенного. Она… она очень плохого мнения обо всей аристократии и чересчур четко излагает все, что у нее на уме. И, полагаю, я хотел доказать ей, что не все обладатели титула подобны Чарлзу Данфри, который отверг ее, или тому подлецу, который перед этим погубил ее репутацию.

– Что, как я понимаю, он сделал, поцеловав ее, в то время как должен был находиться за тридевять земель от нее.

– Да, мама, я вижу проведенную вами параллель, большое спасибо, – сухо ответил Куин.

– Ты поссорился с Элоизой? – Она пристально взглянула на сына.

– Нет, конечно, нет. Почему вы спрашиваете об этом?

– Ты никогда не был волокитой и дамским угодником, Куин. По крайней мере, ты никогда не сообщал своему отцу или мне, если это случалось. – Она повернулась к окну. – Однако я предполагаю, что если ты и волочился, то леди должны были занимать более твердое положение в обществе, чем мисс Уиллитс, или вовсе не иметь никакого статуса.

Куин уже не раз обдумывал все это.

– Я знаю. – Он направился к южной гостиной. – Но я дал слово и не мог отвезти ее в Уэрфилд. После визита туда у нее не осталось бы шансов вернуться в общество. Поэтому я подумал, что вас… можно убедить помочь мне.

– Твой отец не станет вмешиваться в это дело.

– Но его здесь не будет, – Куин вернулся и взял ее за руку. – Вы поможете мне искупить вину, мама?

Ее глаза сверкнули.

– Она обозвала Льюиса высокомерным и эгоистичным.

– И помпезным.

Герцогиня засмеялась.

– Если это так важно для

тебя, конечно, я помогу. – Однако она моментально посерьезнела. – Но только в известных пределах, Куин; Я не позволю, чтобы имя Бэнкрофтов было замешано в скандале, в этом я солидарна с твоим отцом. Если общество вновь отнесется к ней неодобрительно, ее нужно будет отослать туда, откуда она приехала. Согласен?

Куин глубоко вздохнул, испытывая неимоверное облегчение. По крайней мере, еще несколько недель Мэдди побудет рядом с ним.

– Согласен.

Глава 8

– Мне не нужна швея, я сама могу сшить себе платья.

Мэдди смотрела на Куинлана, стоявшего в дверях отведенной ей спальни и тоже не сводившего с нее глаз. Горничная, находившаяся возле двери, отчаянно хотела убежать, но не могла сделать этого, не потревожив маркиза.

– Вам необходимо выглядеть презентабельно – это часть моего обещания дяде Малькольму, – твердо заявил Куин. – За двухнедельный срок вы не в состоянии сшить достаточное количество платьев, чтобы провести в Лондоне более дня или двух. Портниха придет сегодня днем.

– Нет.

– Да.

Ей очень хотелось запустить в него чем-нибудь, но вместо этого она уселась на мягкую постель.

– Я отказываюсь быть обязанной вам хоть в чем-то, – Мэдди решила это с самого начала: оставаться у него в долгу было бы хуже, чем жить с погубленной репутацией. Именно поэтому она покинула свой дом. Она сама – и никто другой – будет нести ответственность за свое благополучие и благосостояние. И если она проявляет упрямство и непрактичность, это ее право.

– Так вы поэтому настаивали на том, чтобы самой оплачивать вашу комнату в гостиницах по дороге сюда? – спросил Куин. Очевидно, Мэдди постоянно возбуждала в нем любопытство, потому что он все время задавал вопросы, на которые она предпочитала не отвечать.

Неожиданно Мэдди обратила внимание на горничную и рассеянным жестом велела ей удалиться. Девушка выскочила с такой скоростью, словно за ней гналась стая псов.

– Да, именно поэтому я оплачивала свой номер.

Он подошел к кровати и облокотился на ее спинку.

– Мэдди, я чрезвычайно богат. Когда я стану герцогом Хайбэрроу, я буду богат, как Крез. Вы не можете соперничать со мной.

– Я хорошо это понимаю, милорд, – холодно ответила она. – Незачем мне на это указывать.

Куин покачал головой:

– Я не об этом. Дядя хотел обставить возвращение в свет таким образом, чтобы никто не мог возразить против вашего появления там. Я могу позволить себе сделать это, даже не заметив затрат. Вы же заработали свой деньги тяжелым трудом. Сохраните их на что-нибудь… для себя.

Она смотрела на него, пытаясь призвать весь свой гнев и обрушить его на Куина, но это чувство исчезло с бала у Фаулеров. А без этого гнева в душе девушка с удовольствием замечала легкую лукавую улыбку, трогавшую его губы, и строгую линию подбородка, и то, как солнечный свет золотит его медового цвета волосы.