Покоренная судьбой
Шрифт:
Это попало бы в заголовки. Если бы у Крессиды была хоть капля самоуважения, она бы все отменила.
Я принял две таблетки Адвила. Вчера вечером я выпил слишком много текилы, и когда утром прозвенел будильник, проспав всего четыре часа, я пожалел о вчерашнем. Вытащив себя из спальни, я опустился на кухонный остров и уставился на горизонт Манхэттена. Я достал свой телефон и долго рассматривал его. То, что я собирался сделать, было рискованно и глупо…
Три
Послышались тяжелые шаги, и на стол передо мной упала газета.
— Вот что увидела твоя мама, когда читала газету во время завтрака сегодня утром.
Я скривился, увидев фотографию, на которой я сидел перед голой девушкой, уткнувшись лицом в ее киску. Конечно, ее сиськи и киска были размыты, чтобы их можно было опубликовать, но все равно было очень хорошо видно, что я делаю.
Я был рад, что больше не живу дома и мне не придется видеть мамино лицо, когда она увидит это. Когда я написал ей сегодня утром, она ничего не сказала.
Папа опустился напротив меня и я поднял глаза, чтобы посмотреть на его взбешенное лицо.
— Мужчинам в нашем мире дается много свободы действий, тебе, как Витиелло, еще больше, но это уже слишком. До твоей свадьбы с Крессидой осталось всего несколько недель, и даже если ты не уважаешь ее, тебе придется хотя бы притворяться на людях.
— Может быть, она устанет от того, что я веду себя как придурок, и отменит свадьбу.
— Этого не случится. Она хочет тебя за твою власть, а не за твою приятную личность, — папа покачал головой. — Что, блядь, с тобой не так?
— Насколько плохо будет, если мы отменим свадьбу сейчас?
Выражение лица отца дало безошибочный ответ.
— Амо, ты лишил Крессиду девственности в отместку. Ты хоть понимаешь, с какой реакцией мы столкнемся, если ты не женишься на ней, не говоря уже о том, что это будет бросить ее как горячую картофелину всего за несколько недель до свадьбы, когда все уже заказано и спланировано.
Я кивнул, потому что знал, что это правда. Наши мужчины прощали многое, но трахать своих дочерей, не женившись на них, не входило в их число. Тем не менее, идея жениться на Крессиде, когда каждая фибра моего тела жаждала Грету, казалась худшей пыткой.
Мы с папой обсуждали это и раньше, но я никогда не чувствовал такой глубокой уверенности в том, что буду ненавидеть каждый момент жизни с Крессидой, что это будет самой страшной пыткой, которую я только могу себе представить, потому что это означает, что я не смогу быть с Гретой.
— Ты презираешь Крессиду, не притворяйся иначе, — пробурчал я.
Папа усмехнулся.
— Не буду. Она золотоискательница. Ты не был осторожен, и она использовала твою слабость против тебя.
Она использовала. И она продолжала бы искать другие возможности, чтобы заставить
Отец вздохнул.
— Сохрани эту квартиру, живи здесь большую часть времени. Хотя Антоначи может ожидать, что ты женишься на ней, ему все равно, если ты будешь жить с ней под одной крышей все время, лишь бы она была защищена, и в какой-то момент она забеременеет от тебя. Ты можешь продолжать жить своей жизнью. Никто не ждет от тебя верности.
— Ты верен маме.
— Ты не можешь сравнивать свою мать с Крессидой, а я хочу быть верным.
Если бы Грета была моей, я бы тоже хотел быть верным.
9
Грета
Я не могла уснуть. Беспокойство поселилось в моих костях, как глубокая боль. В течение двух недель я спала не более двух часов за раз. Все мои мысли крутились вокруг Амо. Он женится через четыре недели. Я никогда не обращала внимания на браки по расчету в нашем мире. Светские мероприятия я по возможности избегала, но обратный отсчет до дня свадьбы Амо громко звучал в моей голове.
Я соскользнула с кровати и схватила свой любимый купальник, материал которого поредел от частого ношения. С моих губ сорвался вздох, тело приняло привычную одежду, как старого друга. В моем гардеробе было много купальников, по одному почти на каждый день в году, подаренные семьей или людьми, которые хотели попасть в папино расположение.
Я редко надевала любой из них, всегда возвращаясь к двум своим любимым вещам.
Медведь смотрел на меня сонными глазами, свернувшись калачиком у изножья моей кровати.
Когда я открыла дверь, он спрыгнул с кровати, но Момо остался лежать, что, наверное, было к лучшему, учитывая его склонность к побегам. Как только Медведь вышел со мной в коридор, я закрыла дверь.
В особняке было тихо в это время ночи, так что я не стала включать свет. Мои органы чувств были настроены на каждый уголок моего дома. Даже с закрытыми глазами я бы нашла дорогу вниз по лестнице. На верхней площадке лестницы я, как всегда, потрогала небольшой бугорок на перилах и провела по нему большим пальцем медленными кругами, прежде чем спуститься по лестнице. Мои родители, братья и я жили в восточном крыле особняка, в то время как мои дяди и их семьи занимали другие части дома. Только Адамо, его жена и их сын жили в собственном доме.
Я вышла на обширный задний двор, мой взгляд скользнул к небольшому домику, приютившемуся справа от здания, в котором располагалась моя балетная студия. Папа построил ее для меня вскоре после того, как я начала заниматься танцами в детстве.
В окнах мерцали маленькие огоньки. Сегодня я была не одна. После короткого мгновения разочарования от того, что у меня не было возможности танцевать в одиночестве, я пошла в сторону своей балетной студии. Им было еще рано возвращаться. Они часто задерживались в моей балетной студии, когда возвращались с вечерних занятий, чтобы успокоиться перед сном.