Покоренная викингом
Шрифт:
Ледяная завеса, казалось, спала с его глаз, когда он посмотрел на нее. Она почувствовала холодок внутри, сменившийся иссушающим жаром. Ее губы пересохли, и она вся затрепетала. Она хотела ненавидеть его — она и вправду ненавидела его и презирала за то, что он с ней делал. Но против своей воли она вспомнила их брачную ночь.
И ощущение от прикосновения его рук, которые ласкали ее. Вкус его губ, касающихся ее рта, целующих ее тело.
Она отчаянно замотала головой. Рауен был в зале. Она любила Рауена.
И никогда она не будет испытывать такого же чувства к нему.
— Эрик, я не пойду с тобой сейчас!
— Давай,
— Ты не всегда будешь одерживать верх.
— Нет, всегда, потому что я рожден, чтобы побеждать, в противном случае ничего не остается, как только умереть, и поэтому к любому сражению я отношусь серьезно.
Она открыла было рот, чтобы ему возразить, но он был слишком решителен и не бросал слов на ветер. Он наклонился и обнял ее за плечи. Смех и разговоры в зале внезапно смолкли, и он произнес, обращаясь к присутствующим и продолжая обнимать Рианон:
— Воины, пейте и отдыхайте после сражения, мы это заслужили! Мы с женой скоро присоединимся к вам.
Послышались смешки и одобрительные возгласы. Эрик повернулся. Рианон была прижата к его телу, одетому в кольчугу, когда он быстро направлялся к лестнице. Он за секунду поднялся по ступенькам, не обращая внимания на угрозы, которые она шептала, и на ее кулаки, которые обрушились на него. Когда они вошли в спальню, он швырнул ее на постель с такой силой, что веревки, которые держали матрасы, казалось, лопнут. Она быстро поднялась на локте, ей хотелось закричать и наброситься на него, но она только кипела от возмущения, потому что в спальню уже внесли деревянную ванну, которую он просил, и мальчики с кухни ведрами носили подогретую ключевую воду. Старый Джозеф принес кожаный мех с вином и два серебряных кубка и поставил их на стол. Он Даже не взглянул в ее сторону. Эрик поблагодарил слуг и запер дверь, как только они удалились.
Он прислонился к двери, пристально глядя на Рианон.
— Ну? — спросил он наконец.
— Что?
— Иди и служи мне теперь.
— Ты с ума сошел! Наверное, какой-нибудь топор все-таки повредил тебе череп, любовь моя.
— Каким нежным голоском были сказаны эти слова! Я еще не сошел с ума. Наоборот, у меня отличная память. И я помню, любовь моя, что ты…
— Ты меня обманул! — напомнила она ему.
Он направился к ней, громадный в своей кольчуге и тяжелых доспехах.
Она соскользнула с постели до того, как он успел добраться до нее.
— Эрик…
— Рианон! Подойди и помоги мне снять эту кольчугу, или, я клянусь, ты пожалеешь об этом.
— Не угрожай мне.
— Это просто суровое и серьезное обещание.
— Я не могу…
— Можешь. Я совершенно уверен, что ты хорошо знаешь, как обращаться с доспехами. Подойди и помоги мне. Послужи мне. Может, это все, что от тебя требуется.
Она стояла, не шевелясь, с сильно бьющимся сердцем, а потом откинула назад свои волосы и неторопливо подошла к нему. Он уже отбросил свой шлем и дотянулся до нижней кромки длинной кольчуги, похожей на тунику, которая составляла часть его доспехов. Он опустился на одно колено, и она помогла ему стянуть ее через голову. Кольчуга была тяжелой, она не удержала ее, и металлические цепи упали на пол, издавая железный позвякивающий звук.
— Ничего страшного, — сказал он ей нетерпеливо. — За ней придет мой слуга.
Он встал, и Рианон, не говоря ни слова, обошла его кругом, отвязывая кожаные завязки, которые скрепляли его кольчугу с его нательной рубашкой. Он нетерпеливо отбросил доспехи. Под ними на нем оказалась льняная рубашка, штаны и сапоги. С этим он мог и сам справиться прекрасно, подумала Рианон и отступила на шаг.
Но он сел на стул, поднял ногу и уставился на нее.
— Давай! Уж сапоги ты можешь снять сам!
— Да, могу. Но предпочитаю, чтобы ты мне помогла. — Он любезно улыбнулся. — Я обещаю, что буду помогать тебе снимать одежду всякий раз, как только ты пожелаешь.
— Спасибо, не желаю, — отрезала она. Он по-прежнему не сводил с нее глаз, ожидая и улыбаясь. И даже когда он наблюдал за ней, ей казалось, что тепло медленно заполняет ее, разливается в низу живота и, наконец, приливает к ее щекам.
— Ради Бога, — прошептала она.
Она быстро подошла и стянула один сапог. Когда она наклонилась, чтобы снять второй, он положил ей ногу пониже спины. Она стянула сапог со всей быстротой, на которую была способна, и быстро повернулась. Эти скандинавские голубые глаза все еще сверлили ее, хотя теперь улыбка не сходила с его лица. Лениво он прикрыл глаза.
— Благодарю, — сказал он тихо, поднимаясь. Повернувшись к ней спиной, он стал снимать рубашку и штаны.
Рианон напряженно сглотнула, увидев его голую спину и ягодицы, его твердые мускулы, которые играли при малейшем его движении. Она отвернулась, уставившись в стену, пока он опускался в ванну.
Казалось, время замедлило свой ход.
— Я могу идти? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно.
— Могу что?
— Идти! Уйти из этой комнаты! Спуститься к гостям!
— Спуститься к гостям? Ты что, имеешь в виду, что горишь желанием развлекать это стадо викингов?
Было невозможно сохранять спокойствие и сдерживать свои чувства! Она не будет унижаться и просить! Она даже не будет спрашивать его позволения уйти. С возгласом нетерпения она повернулась и направилась к двери.
Его слова ударили ее как хлыстом.
— Не делай этого, — предупредил он. С досадой она почувствовала, что у нее перехватило дыхание, а сердце отчаянно заколотилось.
Она не открыла дверь, но остановилась рядом с ней. Она не трусиха, уверяла она себя. Но, если она попытается уйти, он наверняка вылезет из бадьи голым и пойдет за ней. А потом… она не могла предположить, что он сделает потом.
Она повернулась, скрестив руки на груди, и посмотрела на него:
— Ты сказал, что если я помогу тебе…
— Но мне еще нужна твоя помощь, — сказал он любезно.
— Что еще тебе нужно?
— Подойди, потри мне спину. Я устал от своего военного облачения. Мне нужен покой и отдых.
Покой и отдых, как бы не так! — подумала Рианон, но ни слова не проронила вслух. Превозмогая дрожь, она подошла к бадье, изо всех сил стараясь не смотреть на его наготу. Она взяла мочалку и мыло и зашла ему за спину. Она терла его с отчаянным желанием содрать с него кожу. Она напряженно сглатывала, когда терла его широкие бронзовые плечи и чувствовала его жизненную силу, и силу его мускулов, и его тепло под руками. Его золотые волосы намокли и прилипли к его спине, и ложились кольцами под ее пальцами.