Покоренный ее красотой
Шрифт:
Пирс промолчал, выражая безмолвное согласие.
Герцог вздохнул.
– Я знаю, что тебе неприятно слышать это, но я сожалею, что нанес тебе увечье и испортил тебе жизнь, Пирс. Я бы отрезал собственную ногу, если бы мог. Я бы…
– Ты ничего не добьешься, даже убив себя, – сказал Пирс. Странно, но глаза отца были точно такими же, как у него. В своем воображении он всегда видел их сузившимися, с безумным блеском опиумного опьянения.
Это были детские воспоминания. Перед ним стоял страдающий, но сильный мужчина. Искренне
– Я прощаю тебя, – сказал Пирс. Подобные сцены были не для него, и он задумался на мгновение, пытаясь вспомнить, что еще, по мнению Линнет, ему следовало бы сказать отцу. Жаль, что она заперлась в спальне, изображая спящую красавицу.
В глазах отца блеснули слезы.
– Я никогда не прощу себя. Никогда.
И тут он понял, что сделала бы Линнет на его месте. Он раскрыл объятия, и герцог обнял его, как давным-давно, когда Пирс был маленьким, а его отец большим.
Все эти эмоции привели Пирса в еще большее раздражение. Он отстранился и буркнул:
– Кстати, моя жизнь не испорчена.
– Ты страдаешь от невыносимой боли, – возразил герцог, уронив руки.
Пирс сбил головку маргаритки кончиком своей трости.
– Это не сломило меня. Я чертовски хороший врач. И никогда не стал бы врачом, не пристрастись ты к опиуму. – Он бросил свирепый взгляд на отца. – Я бы скорее умер, чем отказался быть врачом.
Уголок губ герцога приподнялся в грустной улыбке.
– Но у тебя нет семьи и друзей.
– Чушь. У меня есть Себастьян. Ты прислал мне Прафрока. И у меня есть Линнет, если мне удастся удержать ее.
– Ты уж постарайся, – отозвался его отец. – Если твоя жизнь, разумеется, не испорчена.
– Она не желает разговаривать со мной, – сказал Пирс, обезглавив очередной цветок. – Я написал ей письмо, но ее горничная сообщила, что она разорвала его, даже не читая.
– Когда я понял, что не могу больше выносить неизвестность относительно тебя, я сел в карету и приехал в Уэльс, хотя знал, что ты придешь в ярость. Линнет была просто предлогом.
– Каждый раз, когда я захожу в ее комнату, она отворачивается и прячется. – Еще два цветка лишились голов.
Герцог пожал плечами, и Пирс узнал этот жест, выражавший ироничное смирение. Он думал, что все воспоминания об отце связаны с опиумным дурманом. Оказывается, он помнил гораздо больше.
– Полагаю, я мог бы проникнуть в ее комнату ночью.
– По крайней мере будет темно, и ей не придется переживать, что ты смотришь на нее.
– Это нелепо. Именно я вытащил ее из того курятника. И прекрасно знаю, как она выглядит!
– Твоя мать считает, что все дело в ее коже.
– Почему? – Пирс снова запустил пятерню в волосы.
– Линнет в ужасе, что лишилась своей красоты.
– Она не лишилась своей красоты! Ее кожа стала другой, но в остальном она осталась такой же, как раньше.
– Но для Линнет это означает утрату красоты, а для столь ослепительной
– Еще бы, – мрачно отозвался Пирс, сбив еще три цветка. – Она достаточно тщеславна, чтобы бросить меня по этой причине, так что, должно быть, это важно. Знаешь, она умоляла меня в тот день, в гостиной, когда вы с maman вылезли из окна. Она умоляла меня жениться на ней. Она сказала, что согласна выглядеть дурочкой из-за меня.
Герцог кивнул.
– Но очевидно, вся эта любовь основывалась на том, чтобы быть достаточно красивой, чтобы вертеть мной, – сказал Пирс, воткнув трость в землю.
– Или быть уверенной, что она достаточно хороша для тебя, – предположил его отец. – Я не замечал никаких признаков того, что Линнет надеялась вертеть тобой.
Пирс усмехнулся:
– Достаточно хороша для меня? Для калеки с отвратительным характером и ядовитым языком?
– Ты тот, кто ей нужен. У меня сложилось впечатление, что ты единственный мужчина, которого она когда-либо хотела, хотя за ней ухаживали принцы, а также все светские холостяки. И у большинства из них прекрасные манеры и характеры.
– Болваны, все до единого, – хмыкнул Пирс.
– Ты присоединишься к их компании, если упустишь ее.
– Я никогда не осмеливался даже мечтать о женщине, подобной Линнет. А тем более о совместной жизни с такой, как она.
– Это не повод для того, чтобы не осмеливаться сейчас, когда она стоит перед тобой. Когда вы вместе, в воздухе чувствуется что-то такое…
– Она моя вторая половинка, – яростно произнес Пирс, не поднимая головы. – Моя чертова вторая половинка. Олицетворение всего, о чем я мечтал, и вот она, передо мной.
Герцог положил руку ему на плечо.
– Скажи ей об этом.
Пирс судорожно сглотнул. Эта идея ужаснула его. Одно дело выболтать правду отцу, и совсем другое – сказать это женщине, которая даже смотреть на него не желает. Его башмаки были усыпаны цветочными лепестками.
– Это то, что ты сказал maman?
– Нет. Она не стала слушать. – В голосе герцога послышались веселые нотки.
Пирс поднял руку.
– Обойдемся без подробностей.
Его отец усмехнулся, пожав плечами:
– Поступай, как сочтешь нужным.
Глава 35
Понадобились целые сутки, чтобы придумать план.
Инстинкты подсказывали Пирсу, что посещение Линнет ночью лишь ухудшит ситуацию. Он не мог сказать почему, но он доверял своим инстинктам во врачебной деятельности и решил, что может точно так же положиться на них, когда дело касается Линнет.
Как ни унизительно, ему пришлось обратиться за помощью. Воистину это была тяжелая работа – ухаживать за Линнет. Воспоминание о том, как он полз по коридору с голым задом (хоть и в темноте), заставило его содрогнуться.