Покоренный
Шрифт:
— Ты так говоришь это сейчас...
Он качает головой.
— Я люблю тебя, Лилли. У любви не существует условий, она просто есть. — Он внимательно наблюдает за мной, его глаза умоляют меня понять. — Любить тебя – моя величайшая награда, мысль о том, что я причинил тебе боль, всегда будет моим самым большим сожалением. — Чёрт, что я могу на это сказать? Я не могу, потому что вместо этого я плачу. Прекрасно, просто прекрасно.
Тео целует моё лицо, дразнящее касается губами, словно пуховым пёрышком, уголков моего рта, и стирает поцелуями
— Ты теряешь сноровку, Эллис. Это самое ванильное признание, которое я когда-либо слышала, — говорю я сквозь слёзы, горло перехватывает от рыданий.
— Ох, детка, я никогда не теряю хватку. Я Теодор, чёртов, Эллис, но с тобой я полный подкаблучник. — Он прижимается ко мне губами, и любые сомнения исчезают. Он отстраняется, оставляя меня задыхаться. — Только не говори никому. У меня есть определённая репутация, нужно её поддерживать. — Он подмигивает. — Нам нужно вытащить твоего брата, а это значит, что я должен остановиться, прежде чем привяжу тебя к кровати и никогда не отпущу.
Я фыркаю.
— Ты думаешь, мне сейчас легко?
Он смеётся.
— Ты – полная противоположность слову «легко», Сладкая. Мои синие яйца тому свидетельство.
— Спасибо за прошлую ночь, — говорю я серьёзно. Мне нужно это сказать, я больше просто не могу не замечать чертовски большого слона в этой комнате (прим. ред. английская идиома, означающая очевидную проблему, которую игнорируют или стараются не замечать). Я заставила его заняться со мной сексом, пока плакала. Бедный парень. Он, должно быть, думает, что я психически ненормальная. Хотя, забудьте об этом, он точно знает, что я психичка, ведь я доказала это уже много раз. Но, полагаю, ему всё равно, если он продолжает возвращаться.
— Да, не самый мой величайший момент, — его губы кривятся, — воспользоваться уязвимой женщиной. — Я закатываю глаза. — Мои синие яйца благодарят тебя, даже если я и чувствую себя придурком, — говорит он.
— Я плакала, пока мы занимались сексом. — Я изгибаю бровь. — Это жалко в любом случае, у меня ведь тоже есть репутация, которая нуждается в поддержке.
Тео усмехается.
— О, я никому не расскажу. Для всех остальных ты по-прежнему будешь стервой Лилли Паркер. Это будет нашим секретом.
***
Я звоню Симмонсу, чтобы отпроситься у него. Говорю ему, что у меня произошла чрезвычайная ситуация в семье и мне нужен выходной день. Он не против дать мне отгул. Вероятно, позже мне пришлют несколько файлов по электронной почте, и я поработаю над ними сегодня вечером. Тео пытается добиться разрешения на свидание с Гарри, но пока мне не позволяют увидеть его. По-видимому, у них есть сорок восемь часов, чтобы предъявить обвинения. Если они предъявят обвинения, я смогу навестить его, если они этого не сделают, то он будет свободен. Я молюсь, чтобы они этого не сделали. Полиции нужно допросить меня, но Тео не хочет, чтобы я разговаривала с ними
— Кто твой адвокат?
Он ухмыляется.
— Мой адвокат – ты. А Клаудия Уэстон – грёбаный чудотворец. Она женщина, которой ты звонишь, когда дерьмо ещё лежит далеко впереди по улице, а ты только видишь очертания коричневого пятна.
— Твой адвокат – Клаудия Уэстон?! — Он пожимает плечами и кивает. — Боже ты мой. — Эта женщина похожа на легенду. Если ты изменила своему богатому мужу, при разводе она обчистит его до нитки в твою пользу. Если ты был арестован за хранение наркотиков, тогда отделаешься предупреждением. Она – звезда в юридическом мире.
Тео даже не останавливается у стойки секретаря в приёмной, потому что ему тут же показывают жестами, что можно проходить. Очевидно, он хорошо известен здесь... в офисе адвоката, ведущего уголовные дела.
Мы останавливаемся перед дверями кабинета, полностью выполненного из стекла. Тео стучит, и миниатюрная женщина машет ему войти.
— Тео, как поживаешь, мой милый? — Она устремляется к нему на высоченных каблуках и целует в щёку. Это хрупкая женщина средних лет. Её тёмные волосы стянуты на затылке в тугой пучок, а элегантный дизайнерский костюм плотно облегает худую фигуру.
— Я в порядке, Клаудия. Как ты?
Она поворачивается и пренебрежительно машет рукой.
— Ну, как всегда, ты же знаешь, имею дело со всякими идиотами, зарабатываю деньги и, скорее всего, прямым курсом двигаюсь в направлении к сердечному приступу. — У окна друг напротив друга стоят два дивана и низкий стеклянный кофейный столик между ними. Она показывает нам, чтобы мы располагались.
— А вы Лилли Паркер, — говорит она, садясь напротив нас. Ее проницательные глаза изучают меня.
— Да, — тихо говорю я. Её губы слегка изгибаются.
— Что же, я Клаудия Уэстон, иначе известная как крёстная мать-волшебница вашего брата.
Тео смеётся.
— Скорее, как ангел мститель.
Её глаза сверкают в его сторону, и она улыбается.
— Вы говорили с моим братом? — Я стараюсь направить беседу в нужное русло.
— Да, хотя он не был слишком полезен. — Она поджимает губы. — Любой смог бы подумать, что он хочет довести дело до ареста, — раздражается она. — Чего, конечно, никогда не произойдёт. — Её тёмные глаза впиваются в меня. — Я никогда не проигрываю, — жёстко говорит она.
— Почему он не помог? — спрашиваю я.
— Он не сказал мне, почему он увёз вас. Шестнадцатилетний парень не может уехать просто так, взяв с собой свою четырнадцатилетнюю сестру, отказываясь от всего, от крыши над головой, от всякой поддержки для вас двоих, без уважительной на то причины. — Под её контролем я чувствую себя в ловушке и отвожу взгляд.
— Это сложно.
— Мне плевать, насколько это сложно. Мне нужно что-то, с чем можно работать.
Мою кожу начинает покалывать, руки становятся влажными.