Покорители студеных морей. Ключи от заколдованного замка

В предутренней тишине тревожно нарастал топот идущего наметом коня. Псы, спущенные на ночь с цепи, рванулись к тыну, захлебываясь в злобном лае. Подковы громыхнули по деревянному настилу; над забором мелькнул островерхий шлем всадника; топот стремительно стал удаляться и сразу смолк.

В доме боярина Борецкого не спали. В окнах большой горницы, где находилась библиотека, светился едва заметный огонек, почти растворившийся в бледном свете начинающегося дня.

В гостях у хозяина сидел Эйлард Шоневальд, приехавший к боярину Борецкому с тайным поручением от великого магистра тевтонского ордена note 1 .

Он прибыл в Новгород с лифляндскими купцами только вчера и в качестве ревельского негоцианта note 2 был представлен старшине немецкого двора note 3 . В тот же день, переодетый купцом, он прибыл в дом к именитому боярину.

Гостеприимный хозяин по-княжески принял орденского посла. Беседа длилась давно, но о главном Шоневальд еще не успел сказать ни слова. Борецкий поразил гостя своей образованностью и осведомленностью в европейских делах.

К удивлению Шоневальда, ему, неразговорчивому и замкнутому человеку, больше приходилось говорить, чем когда-либо раньше. Разговор шел по-латыни.

Топот одинокого всадника, проскакавшего мимо окон дома, не остался незамеченным собеседниками.

– Гонец… Надо быть, к тысяцкому… note 4 – заметил как бы про себя стоявший у раскрытого окна Борецкий, высокий, статный мужчина.

Когда он обернулся, Шоневальд прочел на лице боярина скрытое волнение. Некоторое время оба молчали.

– Продолжим наш разговор, господин, – прервал молчание Шоневальд. – Я думаю, появление этого всадника не могло отразиться на вашем прекрасном расположении духа.

– Я вас слушаю, ваше священство. – С этими словами Борецкий сел на лавку и, охватив голову руками, оперся локтями на стол.

– Вы согласны со мной, что московский князь не может иметь никаких прав на Великий Новгород, – заговорил посол. – Новгород древнее, Новгород богаче, и земля Новгородская во много раз обширнее земли московского князя.

Речь посла прервал гулкий удар башенных часов в доме Борецкого; часы пробили в нескольких местах города. Когда замолк последний, далекий удар, Шоневальд спросил:

– Кстати, дорогой господин, я никак не могу разобраться в ваших часах, почему они пробили только один раз?

– Мы на Руси начинаем день с восхода солнца. Это первый час дня, один удар наших часов…

Как бы в подтверждение слов Борецкого, первый солнечный луч скользнул по богато убранному столу, ярко загоревшись в алмазах, которыми был осыпан кубок гостя.

Хозяин загасил большую восковую свечу:

– Начался день, ваше священство.

– И этих дней не становится меньше оттого, что мы стареем. Их будет столько же и после нашей смерти… Однако, что вы думаете по поводу…

– Земли, принадлежащие лично мне, – заметил высокомерно Борецкий, – больше всей Московской земли.

– Святая

истина, господин!.. – Шоневальд бросил взгляд на собеседника, как бы прицениваясь. Ему показалось, что сейчас время перейти к главному.

– И недаром великий магистр – продолжал посол, приглаживая длинные, заложенные за уши волосы, – глава нашего ордена, считает вас первым человеком в Новгороде, достойным управлять этими землями…

Борецкий насмешливо улыбнулся:

– Если бы я хотел быть посадником note 5 , ваше священство, поверьте…

– Я не об этом дорогой господин. Вы должны стать полным властелином новгородских земель, независимо, хотят или нет этого горожане.

– Но это неосуществимо! – вырвалось у Борецкого помимо его воли. – Этого никогда не может быть!

– Да! – твердо повторил посол. Он понял, что может говорить смело. – Да, вы должны взять в свои руки власть! Сначала в Новгороде, а потом подчинить себе всю остальную Русь.

– Вы шутите, ваше священство.

– Нет. Вспомните Медичи note 6 . Вы прекрасно осведомлены, о флорентийских делах, господин, мне не надо рассказывать о них.

– Но Новгород не Флоренция, ваше священство.

– Вам надо немедля, – не слушая Борецкого, продолжал Шоневальд, – захватить власть в свои руки, а для этого прежде всего раз и навсегда прекратить сборища черни на дворе Ярослава note 7 . Вечевой колокол утопить в Волхове, а недовольных мужиков сечь батогами и рубить им головы. Ваша пословица говорит: «Не передавивши пчел, меду не есть».

– Да, но как раз чернь и не даст мне этого сделать. – Борецкий навалился на стол, придвигаясь к гостю. – Архиепископ Новгородский поддержит мужиков. За ним пойдут многие, все… Если я выступлю против веча, на меня поднимется весь Новгород, а у нас, ваше священство, каждый мужик вооружен.

– Возможно, – сверкнул глазами Шоневальд, – возможно, господин… Но, если архиепископ будет упрямиться, надо найти другого, более, так сказать… дальновидного. Но самое главное, господин, у вас есть дружина – я знаю это. С двумя тысячами всадников вы завоюете город, а потом…

Борецкий зло рассмеялся в лицо гостю:

– Вы не знаете русских людей! Вы не знаете великого князя! На меня ополчится вся русская земля.

Но посол не обратил внимания на насмешливый тон хозяина: он был увлечен своими мыслями.

– Когда справитесь с мужичьем, то великий князь вам не будет помехой. А мы поможем вам удержать власть и утвердиться в Новгороде. – И посол с торжеством посмотрел на боярина.

– Вы поможете? Кто вы, ваше священство? – Борецкий залпом осушил большую чашу мальвазии. – Орден не скоро оправится от славянских мечей под Грюнвальдом note 8 .