Покорившие судьбу
Шрифт:
Но даже ради блага всеобщей любимицы Аннабеллы Джулия не могла сейчас пойти на попятный. Поэтому она еще выше подняла голову и сказала, обращаясь к мужу:
– Делайте, как вам заблагорассудится, но переодеваться в черное я не намерена.
Седые брови сэра Перрана удивленно поползли вверх, в глазах появилось знакомое задумчивое выражение: казалось, он производил в уме какие-то подсчеты. Узнав его лучше за последние несколько месяцев, Джулия пришла к заключению, что, прежде чем предпринять любой сколько-нибудь важный шаг, ее супруг как бы взвешивает все его возможные последствия на неких точнейших
– Ну что ж, в таком случае вам придется обойтись без лондонского сезона, на который вы так рассчитывали.
Аннабелла снова ахнула, а Элизабет пробормотала:
– О Боже!..
Возможность выехать в столицу на светский сезон, который тянулся, как правило, от начала марта до конца июня, имела решающее значение для судеб всех молодых английских аристократок. В продолжение этого времени им приходилось объезжать бесконечную череду балов, торжеств, концертов и вечеров, задуманных единственно для того, чтобы стрелы купидона могли достичь своей цели. Неизменным итогом сезона были многочисленные объявления о помолвках.
– Вы хотите сказать, – воскликнула Джулия, – что намерены пренебречь одним из важнейших условий нашего брачного контракта? Вы хотите лишить моих сестер возможности устроить будущее – из-за того только, что я отказываюсь надеть это платье?
Взглянув на нее внизу вверх, он насмешливо улыбнулся.
– Вот именно! Однако решение все еще остается за вами. Если вы надумаете переодеться, я обещаю великодушно забыть о вашем неприличном поведении и этой же весной вывезти вас вместе с сестрами в Лондон.
Хотя Джулия уже все решила, все же ей хотелось услышать мнение сестер. Обернувшись к Элизабет, сидевшей в кресле напротив сэра Перрана, она отметила про себя, что насыщенный розовый цвет ее шелкового платья с отделкой из легкого тюля очень идет к ее черным волосам и голубым глазам. Когда взгляды их встретились, лицо Элизабет осветилось лукавой улыбкой, и она сказала:
– По-моему, ты сегодня хороша как никогда. Я всегда считала, что синее тебе к лицу. А черное… Нет, это не твой цвет!
На сердце у Джулии неожиданно потеплело.
– Благодарю тебя, – пробормотала она и перевела взгляд на Каролину.
Средняя из трех незамужних сестер сидела на диване красного камчатного шелка, задумчиво подперев кулачком щеку. На ней было белое шелковое платье, расшитое мелким жемчугом по лифу и подолу. На коленях лежал раскрытый роман.
– В сочетании с абрикосовым синий цвет просто бесподобен, – сказала Каролина, с нежностью глядя на сестру. – Думаю, оттенки подобраны на редкость удачно. – Она улыбнулась и как ни в чем не бывало продолжила чтение.
Джулия внутренне возликовала: ведь одно дело противостоять воле супруга в одиночку, и совсем другое – ощутить поддержку сестер.
Однако стоило ей взглянуть на Аннабеллу, как ликование в ее сердце сменилось
– Вы злой и гадкий! – выпалила Аннабелла. – Раньше я считала вас благороднейшим из людей, но теперь вижу, что это совсем не так!.. И не только потому, что вы передумали везти нас в Лондон. Если хотите знать, все ваше поведение с того момента, как моя сестра согласилась выйти за вас замуж, было сплошной низостью!
– Аннабелла! – крикнула Джулия, ошеломленная выходкой сестры.
Но Аннабелла, не обращая на нее внимания, быстро подошла к сэру Перрану. Ее зеленые глаза горели.
– Да, низостью!.. Я только не могу понять одного: что она вам такого сделала, что вы с нею так жестоки?
Сэр Перран приподнял брови.
– И в чем же, позвольте спросить, заключается эта моя «жестокость»? – язвительно осведомился он. – В том, что я уплатил долги вашего отца? Что взял вас всех под свое покровительство? Что плачу за ваши бальные платья, за содержание дома и за кухню – может быть, лучшую во всей Англии? – Он сокрушенно покачал головой. – Бедная девочка! Как она убивается из-за несчастной сестры, у которой муж – злодей!
На это Аннабелла только еще выше вздернула подбородок.
– Ваши щедрые благодеяния висят над нами, как… как гильотина! А каждый кусок с вашего стола встает поперек горла… Так что плевала я на ваш рождественский бал! – И, присев перед ним с нарочитой учтивостью, она презрительно взмахнула зеленым шелковым подолом и выбежала из комнаты.
Глядя ей вслед, Джулия думала о том, что в этих нескольких фразах Аннабелла очень точно описала жизнь в Хатерлее и ее несчастливое замужество. Сдавленный смех супруга отвлек ее от горестных мыслей.
– Прелестное дитя, просто прелестное! – объявил он, отсмеявшись. – Видите, Джулия, к чему привело ваше поведение? Бедной девочке придется весь вечер просидеть в одиночестве у себя в комнате – и все потому, что вы надеетесь своим глубоким декольте обольстить моего племянника!.. Право, все это так забавно, что меня уже подмывает отказаться от своего решения и свозить вас в Лондон… Но, увы, я буду вынужден сдержать свое слово, – тут он прямо взглянул на нее, – поскольку желаю, чтобы вы убедились: любое ваше непослушание приведет к неминуемой расплате.
Обойдя кресло сэра Перрана, Джулия направилась к фортепиано красного дерева, стоявшему в углу у камина.
– Милый супруг, – спокойно заговорила она, садясь на табурет и расправляя складки платья. – Что бы вы хотели послушать, Гайдна или Баха?
– А разве вам есть до этого дело? – насмешливо отозвался он. – Кажется, сегодня вы вознамерились ублажать только самое себя. Впрочем, коль скоро вы спрашиваете, я предпочел бы Баха.
Джулия раскрыла папку с нотами, которые она собственноручно переписывала из старых нотных собраний, принадлежавших еще леди Делабоул. Улыбаясь про себя, она отыскала среди своих любимых пьесок контрданс Генделя и начала играть.