Покорность ей к лицу
Шрифт:
Брак с Маркусом обернулся для нее всем, о чем она когда-либо мечтала. Она так боялась, как он отреагирует на ее девственность и на ту ложь, что откроется вместе с ней, но ей следовало знать, что Маркус никогда не предаст ее. Как же она раньше этого не понимала? Он никогда ее не обманывал и не подводил, и даже когда она впадала в бешенство от того, что он делал, она в глубине души знала, что он просто пытается защитить ее — сначала беспутную подопечную, потом беспокойную соседку. Сердце ее подпрыгнуло. Может быть, он ее любит? Как мужчина любит женщину? И его чувства к ней сильнее, чем она предполагала? И он испытывает
Она сидела на постели, глядя перед собой невидящим взглядом. В голове царил хаос. Она никогда не сомневалась, что Маркус привязан к ней. Но возможно, по неопытности своей она не видела, что за его заботой скрывается нечто большее, чем просто симпатия? Когда в то утро на тропе Уитли взялся ее шантажировать, он тут же вмешался со своим ошеломительным заявлением о помолвке. А когда она изо всех сил постаралась выяснить, что такого есть у Уитли против нее, он взял и добыл для нее медальон. И что еще важнее, прошлой ночью, узнав правду о ее браке с Хью и рождении Эдмунда, он, ни секунды не колеблясь, решил вместе с ней скрывать правду и дальше. Она жила в страхе, что как только в первую брачную ночь Маркус узнает истину о тех роковых днях в Индии, жизнь Эдмунда, спокойствие лорда Мэннинга и ее собственная репутация разлетятся вдребезги. Она нахмурилась. Да как подобные глупости вообще пришли ей в голову?! Как она могла хоть на мгновение поверить, что Маркус ее предаст? Разве он когда-то предавал ее? Разумеется, он защищал и свою репутацию, но разве он ведет себя не как мужчина, которому не просто нравится какая-то женщина? Разве его поведение не напоминает поведение мужчины, влюбленного в эту самую женщину? О, как же она надеялась на это!
В душе Изабел бурлила радость. Она выскользнула из постели, схватила халат и закружилась по комнате. О, как это возможно! Маркус любит ее?! Так же страстно, так же отчаянно и беззаветно, как она любила его всю свою жизнь?
— Так-так, сдается мне, кто-то нынче утром очень счастлив, — заметила Пегги, которая только что вошла в комнату с подносом, уставленным всяческими тарелками, чашками, блюдцами, горшочками и чайниками. Поставив его на столик у одного из кресел, она ослепительно улыбнулась Изабел. — Похоже, замужество пришлось вам по вкусу.
Слишком счастливая, чтобы смущаться, Изабел подскочила к ней и обняла за талию:
— О да, Пегги! Я и вправду несказанно счастлива!
Пегги нежно потрепала ее по щеке:
— И вы это заслужили, милочка. Я всегда знала, что вы с мистером Шербруком составили бы прекрасную партию.
— Да? — Изабел потянулась за тостом. — А почему?
— Потому что вы всегда были влюблены друг в друга, это ж ясно как день.
Изабел нахмурилась:
— Ну, я так не думаю. Мы много лет избегали друг друга.
Пегги хмыкнула:
— Может, и так, но я-то знаю, какой у вас делался взгляд, когда он наезжал с визитом к лорду Мэннингу, и как вы потерянно слонялись по дому еще несколько часов после этого.
— Возможно, — неохотно признала Изабел, досадуя, что не сумела скрыть своих чувств получше. — Но это не значит, что я ему сколько-нибудь нравилась.
— Глупенькая вы! И вы еще небось думаете, что он так добр к Эдмунду только потому, что обожает, когда по нему лазает мальчуган. Я уж не припомню, сколько раз видела, как Маркус в лучшей
— Правда? — сияя, выдохнула Изабел.
— Правда-правда! — с улыбкой ответила Пегги. — А вы как слепая ничегошеньки не замечали…
Изабел торопливо умылась и принялась одеваться. Как, оказывается, много времени это занимает! Пока Пегги причесывала ее, она ерзала и возмущалась медлительностью горничной. Пегги спокойно собрала ее локоны в пучок на макушке и повязала его лентой зеленого шелка, вытащила несколько завитков, чтобы они обрамляли лицо. Удовлетворенная результатом, Пегги наконец-то отпустила Изабел, и та, подхватив юбки зеленого муслинового платья с узором из веточек, легко сбежала вниз в поисках мужа. Мужа! У Изабел кружилась голова от счастья, и ей казалось, что она вот-вот взлетит! Маркус Шербрук — ее муж!
Предмет ее размышлений вышел из утренней столовой, и Изабел показалось, что ее сердце вот-вот выпрыгнет из груди — прямо ему в руки. Увидев его, такого высокого и красивого, она просияла от радости.
Маркус пошатнулся на каблуках, ослепленный этой улыбкой. Он смотрел на нее и думал, что никогда прежде она не казалась ему красивее и ближе, чем теперь. Мысли путались, и ему не сразу удалось заговорить.
— Доброе утро! — сказал он хрипло. — Я думал, ты еще в постели.
Хотя щеки ее окрасились нежным румянцем, она подошла к нему и, привстав на цыпочки, поцеловала.
— Мне стало так одиноко в постели… без тебя, — застенчиво проговорила она.
Маркус застонал, и руки его инстинктивно обхватили ее. Когда сегодня утром он уходил от нее, теплой, обнаженной, ему казалось, что это самая трудная вещь, которую ему приходилось делать в жизни. Даже когда он отнес Изабел в комнату и укрыл ее шелковистое, восхитительное тело, у него возник почти непреодолимый порыв нырнуть под одеяло вместе с ней и разбудить ее поцелуем. Тогда он отказал себе, но теперь не смог. Его губы нашли ее рот. Они целовались долго, и когда Маркус наконец-то оторвался от нее, оба тяжело и возбужденно дышали.
Изабел с удивлением ощутила, что соски затвердели, а между бедрами сладко заныло от предвкушения. Что может сотворить один-единственный поцелуй! Она смотрела на Маркуса затуманенными глазами.
Он чувствовал себя не лучше. Страстно желая схватить Изабел, отнести наверх, в постель, и там утолить отчаянный голод, который возбуждали в нем один ее вид и вкус поцелуя, Маркус пытался обрести самообладание. Они же в холле, черт подери!
Маркус стиснул ее руку и втащил в утреннюю столовую, захлопнул дверь и, прислонясь к ней широкой спиной, вновь притянул Изабел к себе.
Она утонула в его объятиях, обвила его шею руками и подставила лицо для поцелуя. Она ощутила под тканью его брюк твердую выпуклость и ахнула от удовольствия.
Маркус снова поцеловал ее. На этот раз он дал волю рукам и с наслаждением мял ее ягодицы, прижимал ее низом живота к своему телу. Целовать ее вот так, ощущая нежные округлости женственной фигуры, — сладкая мука, блаженная агония! Все его нервы напряглись от желания овладеть ею.
Маркус поднял голову и огляделся, а потом медленно и неохотно, но решительно ее отстранил.