Покой средь маков
Шрифт:
Услышав эти слова, стоявшие позади них Йохан и Харман притихли.
– Запомни всё, что я тебе сейчас скажу, а после повтори, – сказав это, Эрнст поднялся с колена и выпрямился во весь свой немаленький рост, после чего вскинул согнутую под углом правую руку к виску. – Жест в жест, слово в слово. Поняла?
Кивнув, девочка надела чересчур большую для её головы фуражку и повторила жест брата с рукой. Далее Эрнст проговорил слова клятвы солдата. Внимательно выслушав его, А’Ллайс запомнила каждое, без исключения, слово, так что повторить их не составило труда.
–
Договорив, девочка почувствовала, как её медальон внезапно стал заметно теплее – нагрелся без всякой на то причины и возможности. Но как? Неужели от юного сердца, что запылало жарким огнём мечтаний? А может, А’Ллайс просто почудилось? Странно…
– Начало положено, – вздохнув, сказал Эрнст. – А мы с вами, братья, – он посмотрел на Йохана и Хармана. – Клянёмся обучить нашу «стремящуюся к цели» всем тем знаниям, которыми овладеем сами?
И вытянул вперёд правую руку. Не думая и не сомневаясь, Йохан и Харман положили свои руки на руку старшего брата.
– Клянёмся! – хором отозвались они.
А’Ллайс заулыбалась. По её щекам пробежалось ещё несколько слезинок, но уже счастливых.
– Я в-вас люблю… – кое-как проговорила она. – С… спасибо вам…
– И мы тебя, – улыбнулся Эрнст.
– Что ж, – начал подытоживать Харман. – Этот день непременно войдёт в историю нашей семьи!
– Соглашусь с тобой, братец, – кивнул Йохан. – Что-то мне подсказывает, что этот день ознаменовал начало долгой и сложной, но великой истории…
* * *
Время шло медленно, неторопливо: когда целыми днями напролёт изнуряешь своё тело, разум и душу тренировками и обучением по книгам, то годы словно тянутся. Вот и прошедшие двенадцать лет показались А’Ллайс самой настоящей вечностью, переполненной муками и страданиями.
Но все тяжести и лишения казались ей не напрасными. Проведя всё своё детство и подростковый возраст за изучением необходимых для карьеры дисциплин, младшая из детей семьи фон Берх добилась небывалых высот в своём самовоспитании и развитии. Итогом пролитого пота (и в каких-то моментах даже крови) стала трансформация маленькой непоседы, что ранее зависела от заботы и ухаживаний прислуги, в прекрасную, самостоятельную молодую девушку с огромным запасом знаний и навыков.
А’Ллайс овладела фехтованием, математикой, картографией, верховой ездой, изучила начальные азы тактики, по несколько раз перечитала все доступные в поместье книги по военной истории и даже подчеркнула кое-что из медицинских энциклопедий. И всё это – лишь часть объёмного
Но одна бы девушка с самообучением не справилась.
Отец от подобных увлечений дочери воротил нос и всячески сердился, а матушка одаривала своё чадо печальными вздохами и грустными глазами: мечта родителей о том, что дочь станет прилежной женой какого-либо высокопоставленного министра и будет жить спокойной жизнью, стремительно разрушалась. Пусть родители и не помогали А’Ллайс, однако ей на помощь пришли братья, которые по возможности передавали своей любимой сестре те навыки и знания, которыми овладели в офицерской академии.
Так тянулись все те двенадцать лет тяжёлого обучения. И вот наконец наступил долгожданный тёплый август 1912 года.
Встав вместе с первыми лучами восходящего солнца, А’Ллайс быстро оделась в простую белую рубашку, коричневые брюки на подтяжках, лёгкую куртку того же цвета и сапоги из чёрной кожи.
Покончив с нормативом по сбору, который удалось выполнить всего за двадцать секунд, молодая девушка подхватила заранее собранный для путешествия вещмешок и устремилась на первый этаж поместья.
Аккуратно спустившись по ступеням винтовой лестницы, А’Ллайс внимательно осмотрелась по сторонам – в коридорах и главном холле пусто, значит, все спят и никто не увидит её побег. Воспользовавшись этим моментом, девушка с улыбкой на лице подошла к парадной двери и взялась за увесистую латунную ручку…
– Фрайфрау{?}[В Рэйланде подобным образом обращаются к не замужним девушкам или девушкам до двадцати лет] А’Ллайс фон Берх.
Отпустив дверную ручку, девушка медленно повернула голову в сторону голоса. Её матушка, чьи волосы к этому моменту уже покрылись налётом седины, а лицо обзавелось первыми морщинами, стояла в проёме, соединяющем холл с гостиной. Сложив руки на груди, она смотрела внимательным прищуром постаревших глаз на свою дочь, которая вдруг куда-то подорвалась в такую рань, да ещё и с увесистой сумкой наперевес.
– Доброе утро, матушка… – вяло помахала правой рукой девушка и смущённо приулыбнулась.
– Прежде чем я отчитаю тебя за планирование побега, позволь мне обсудить с тобой одну очень щепетильную тему, – сказав это, матушка А’Тринн подошла к дочери на расстояние вытянутой руки и посмотрела ей в глаза. – Знаешь… Все эти годы я долго думала о твоих словах про моё замужество…
– Если тебе тяжело об этом говорить, то не стоит… – А’Ллайс поспешила успокоить своего родителя. – Это я тогда сглупила и…
– А ты не говори, когда я говорю. Как бы быстро ты ни росла, я всё ещё остаюсь твоей матерью, так что не смей меня перебивать. Несмотря на явный посыл замечания, сделано оно было с доброй улыбкой. «Так вот, замужество… Признаюсь честно, те слова сильно меня задели, и это ещё мягко сказано. Но я не для того встала в такую рань, чтобы обрушивать на тебя словесную кару». – выдержав короткую паузу, она продолжила говорить. – Ты, моя дорогая, была права. Я искренне люблю твоего отца. И тем не менее меня действительно выдали за него замуж против моей воли. Вот так. В один миг разрушив все мои мечты об опере… И ты. Тебе мы также уготовили подобную участь, но… Я не смогу тебе помешать, А’Ллайс.