Покойник в кювете
Шрифт:
«Сам затронул эту тему, – подумал Никита. – Тебе и расхлебывать».
– А ты уверен, что это было происшествие?
– А что же еще?
– Не знаю, – отвернувшись в сторону, сказал Никита. – Следствие покажет. Кстати, кто его ведет?
– О каком следствии ты говоришь? Дело ясное, как божий день.
– Тогда проясни мне, атеисту от рождения и скептику по призванию, что в нем ясного, как божий день.
– Пожалуйста. Местный алкаш из деревни Кочки поперся среди ночи на дорогу
– Как все просто.
– А я тебе о чем толкую?
– Нет ничего сомнительнее кажущейся простоты. Это отмечали еще древние. Но кто в наше время быстрых денег и скоропалительных решений прислушивается к мнению мудрецов? Тогда уж попутно объясни мне, какого черта среди ночи он поперся на шоссе.
– Видно, не хватило.
– И чтобы восполнить пробел, он поплелся на шоссе? Можно подумать, там есть ночной магазин и ждет не дождется, когда он придет. Он что? Не мог найти самогонки в деревне?
– Видно, был деликатный человек и не хотел никого беспокоить.
– Ты еще скажи романтик, присевший на обочине и созерцавший луну, пока на него не наехал грузовик.
– Может быть и так. Кто знает? Разве в чужую душу заглянешь?
– Теперь уже нет. По крайней мере, в его душу. Кстати, кто выезжал на место так называемого происшествия?
– Гребенка.
– Петро? Тогда действительно все просто и ясно, как божий день, и расследовать там нечего.
– Ну ты это напрасно. Он, например, не поленился съездить на ближайший пост ГИБДД.
– Ага. На служебной машине. Что равноценно трудовому подвигу.
Никита сделал большой глоток и оценивающим взглядом посмотрел на кружку. В этот прохладный день пиво осталось холодным и дало новый толчок его мысли.
– И что принесла поездка на ближайший пост ГИБДД столь ответственного за порученное дело Гребенки? – спросил он.
– Как и следовало ожидать, ровным счетом ничего. За ночь проехала уйма машин. Словом, ищи ветра в поле. Не было даже смысла просматривать видеозаписи за ночь. Сам понимаешь, в это время номера машин практически неразличимы.
– И кто ж обнаружил несчастного покойника?
– Водитель, проезжавший мимо на «жигулях».
– Каким образом?
– Из кювета торчали ноги. Скорее всего сбитого человека. Так он решил и вызвал полицию. Дождался Гребенку.
– И, конечно, Гребенка ухватился за версию водителя из «жигулей», эксперта по торчащим ногам из кювета.
– Хорошо, хоть он не принял его за прилегшего отдохнуть выпивоху и не поленился выйти из кабины.
– Значит, единственно достоверная версия – был сбит машиной.
– Насколько я знаю – да. У тебя есть другая? – спросил Сергей и допил оставшееся на дне кружки пиво.
– Будет, – неожиданно для себя ответил
Сергей обтер губы тыльной стороной ладони и в упор посмотрел на друга.
– Никита, не заводись. Опять тебя занесет.
– Пусть занесет.
– Ну смотри, смотри…
В школе они сидели на одной парте. Серега был настойчивый тугодум и твердый хорошист с ясными представлениями о жизни и последовательными поступками. В тринадцать лет, когда они увлеклись Конан Дойлем, он решил стать сыщиком. И стал полицейским. Таким же надежным и твердым хорошистом, как в школе. Только теперь в сыскном деле.
Никита был безнадежный троечник. Точные науки ему не давались вовсе, зато учительница литературы души в нем не чаяла – настолько зрело и красноречиво он рассуждал о персонажах любимых ею книг из школьной программы. Она вслух зачитывала его сочинения в классе и ставила Никиту в пример остальным.
Больше в пример его никто не ставил.
– Кстати, а с чего Гребенка взял, что он из Кочек?
– Местные мужики на остановке признали в нем постояльца какого-то там дяди Васи.
– Так, значит, он не местный.
– Блестящий пример дедукции, – улыбнулся Сергей. – Не зря мы с тобой зачитывались Конан Дойлем в детстве.
– И дедукция под стать тому возрасту, – сказал Никита. – Держу пари, Гребенка не удосужился пообщаться с домовладельцем из деревни Кочки.
– Не держи. Проиграешь.
– Неужели?
– Представь себе.
– И что принесло общение с пресловутым дядей Васей?
– Ровным счетом ничего.
– Дядя Вася был нем, как рыба.
– Можно сказать так. Он беспробудно пьян неизвестное количество суток.
– И, конечно, не только не помнит имени-отчества своего жильца, но, даже протерев опухшие очи, ни в жисть не узнает его на фотке.
– Надо полагать, – согласился Сергей.
– Как всегда, от свидетелей толку мало. По разным причинам. На этот раз хоть уважительная. Труп осмотрели? – спросил Никита.
Сергей вздохнул и потянулся к кружке с пивом.
– Естественно.
– И?
– Что «и»? Ты хочешь узнать, не отпечатался ли на трупе номер сбившей его машины? Отвечу однозначно: не отпечатался.
– Кто осматривал?
– Ефим Ильич. Кто же еще?
– Так…
Сергей посмотрел на часы.
– Извини, Хмель, мне пора в контору.
– Это понятно. Дело закрыли? – спросил Никита.
– Понятия не имею. Знаю только, что на место выезжал Петро, написал рапорт и в то же утро с половиной сотрудников уехал в служебную командировку по распоряжению сверху. Поэтому сейчас у нас на работе завал.
– Куда уехал и как надолго, я не спрашиваю, поскольку это страшная полицейская тайна.