Покуда я тебя не обрету
Шрифт:
А вот иерихонскую розу Джек не увидел, мама лишь рассказывала, как работает над ней. И конечно, оказалось, что это никакая не роза. В самом деле, зачем «голубому» цветок со скрытым влагалищем? Роза у него на теле имелась, кто бы спорил, но вот торчащий из нее половой член никак нельзя было называть «спрятанным» – он скорее рвался из цветка наружу!
– Как-как ты назвал эту татуировку? – переспросил Торстен Линдберг.
Джек не знал, как назвать такую версию иерихонской розы, – разве только «иерихонская труба»; поэтому
Джек обнаружил еще одну неточность в своих воспоминаниях. У Торстена, казалось ему, есть на теле обнаженная девушка от Татуоле – та самая, с перевернутой бровью вместо лобковых волос. Девушка в самом деле обнаружилась – только вместо брови у нее тоже был член.
– Я видел все твои фильмы, все до единого, и по многу-многу раз! – восхищенно признался Торстен Джеку. – Я не стану пересказывать, что говорят про тебя мои друзья, зачем тебя лишний раз смущать. Скажем так – они без ума от тебя в женском платье! А самый, конечно, смак – это знать, что под платьем ты мужчина!
В «Гранде» Джек каждый день просыпался под звуки корабельных сирен – гудели пароходы, курсировавшие между островами архипелага. Одним таким утром он отправился поглядеть на озеро Меларен. Льда, конечно, не было, как не было его на Кастельгравене – все-таки апрель, – но Джек легко вообразил себе, где стоял папа, наблюдая, как он катается по льду с его любовницей Агнетой Нильсон, у которой, оказывается, было больное сердце.
Салон Дока Фореста, напротив, встретил его теплой и даже знакомой атмосферой.
Джек ни разу не видел фотографий отца, он лишь знал, что женщины находят его божественно красивым; Док же впервые описал Джеку папину внешность:
– Носил длинные волосы до плеч, двигался, как спортсмен, выглядел как рок-звезда, а одевался еще лучше.
Торвальд Торен первым высказал сомнение, будто Уильям попросил Дока Фореста вывести у себя на коже Пахельбеля (Алиса говорила про ноты из «Аполлоновой кифары», то ли ария кварта, то ли токката).
– Уильям, конечно, играл Пахельбеля, – сказал Торен, – но его татуировок я ни разу не видел.
Матс Линдхардт сказал про татуировки то же самое.
Конечно, папины татуировки видели татуировщики и женщины, с которыми он спал, – но ни один из органистов их не видел. Странно, подумал Джек, почему он им не показывал?
Поскольку же он теперь понимал, что едва ли не все сказанное Алисой – ложь, то приготовился к мысли, что и рассказ о нотах из Пахельбеля тоже ложь, и у Дока Фореста рассчитывал получить лишь подтверждение этому.
Док, по его словам, был рад видеть Джека. Разумеется, он тоже пересмотрел все его фильмы по нескольку раз, включая те, где Джек играет полуобнаженным. Док сказал, что все время думал, когда же Джек сделает первую татуировку; и вот теперь сын Дочурки Алисы пришел к нему за татуировкой! Какая честь для него, Дока!
Джек ответил, что пришел к нему вовсе не за этим.
Док удачно постарел, остался таким же маленьким и сильным, и даже песочного цвета волосы еще не поседели; вообще,
Док не сказал ни единого плохого слова об Алисе (эти старики-моряки держатся друг за друга), но папу Джека он тоже любил, даже ходил в церковь Ядвиги Элеоноры его слушать.
– А ты помнишь, какую сделал ему татуировку? Кажется, что-то из Пахельбеля, – спросил Джек.
– Нет, никаких нот, только слова, – ответил Док. – Может, это слова из песни, но точно не из гимна, ничего церковного там не было, я уверен.
– А слова помнишь?
В тату-салоне Дока Фореста был абсолютный порядок – Док не терпел бардака, матросы, они вообще люди аккуратные и организованные, по крайней мере лучшие из них. Док в два счета нашел нужный трафарет.
– Твой папа относился к своим татуировкам очень серьезно, – сказал Док. – Он не позволил мне сразу писать у него на коже, потребовал сначала изготовить ему образец на бумаге. Такой педант, видишь ли, – он даже знаки препинания поправлял!
Док Форест писал красивым аккуратным курсивом; впрочем, у всех тату-художников, с которыми Джек был знаком, отличный почерк. Трафарет немного запылился, но он без труда прочел надпись, отметив и необычную пунктуацию. На коже у папы Док изобразил следующее:
Дочь коменданта; ее младший брат
– Моя первая точка с запятой! – гордо сказал он, ткнув пальцем в середину трафарета.
– Это даже не слова из песни, скорее из повести.
– Ну, как бы то ни было, папа твой просто влюбился в эту татуировку, – сказал Док.
– Почему ты так думаешь?
– Он рыдал над ней, как над матерью.
Джек вспомнил, что говорила мама: если ты плачешь над татуировкой, значит, ты правильно поступил, сделав ее.
Глава 28. Не та татуировка
Мы не только порой помним о детстве то, чего не было, – мы часто еще и путаем порядок событий. Так и Джек – многие вещи, в которых он был уверен, не происходили в действительности, а некоторые происходили, но совсем в другое время. Например, одно событие из их жизни в Норвегии – вечер в ресторане отеля «Бристоль»: Джек «помнил», что это был их первый вечер в Осло, а на самом деле это был их последний вечер!
Джек верно запомнил, вместе с ними в ресторане была молодая пара; Джеку казалось, тогда он впервые увидел, как мама реагирует на влюбленных. Молодой человек выглядел атлетично, носил длинные волосы до плеч, вылитая рок-звезда, а одет еще лучше. Ба, да ведь это вылитый Уильям Бернс, если верить описанию Дока Фореста! А его подруга, о, она глаз от него оторвать не могла, все время держала его за руку; Джек даже помнил, как выглядели ее груди.
Джек помнил и то, что предложил маме спросить у них, не хотят ли они сделать себе татуировку; мама в ответ шепнула ему на ухо: