Покуда я тебя не обрету

Ирвинг Джон Уинслоу

– Я начал спать с миссис Стэкпоул задолго до того, как посмел вообразить, что смогу когда-то спать с тобой, – сказал Джек.

– А эта твоя Эмма Оустлер, что у тебя с ней было? – спросила Мишель.

Ну вот, ради этого она и приехала, подумал Джек, хочет докопаться, отчего я «слишком странный», сиди тут и выкладывай ей все как есть.

– Мы просто жили в одной квартире, и все, мы не спали друг с другом.

– Это решительно невероятно, я вообразить себе не могу, – сказала Мишель, теребя в руках кольцо. – Ты хочешь сказать,

вы вместе мастурбировали?

– Между нами ничего не было, даже этого.

– Но что-то же вы делали вместе!

– Мы целовались, я держал ее за груди, она меня за пенис.

Мишель протянула руку взять бокал, задела локтем тарелку, кольцо отправилось в воздушное путешествие и приземлилось на соседний стол к двум моделям на строгой диете (красное вино и больше ничего).

Первая модель взяла кольцо и посмотрела на Джека.

– Я польщена, но право же, не стоит, не стоит, – сказала она и надела кольцо на палец (ох и красивый же палец!).

– Прошу прощения, это кольцо матери моей дамы, – объяснил Джек; модель лишь надула губы, зато Мишель застеснялась и густо покраснела.

– Ты ведь не помнишь меня, Джек? – спросила вторая модель.

Джек встал, подошел к их столу и протянул руку; первая девушка и не думала покамест снимать кольцо. Он лишь тянул время – пытался вспомнить, как зовут вторую модель и кто она вообще такая.

– Я-то думал, это ты меня забыла, – сказал Джек; это была просто реплика из репертуара Радужного Билли, она ему очень нравилась.

Модель явно не ожидала такого ответа. Джек так и не вспомнил ее – может быть, она тоже видит его в первый раз и просто решила поиграть в такую игру.

Первая модель тоже решила поиграть, взяла Джека за руки и стала надевать ему кольцо по очереди на все пальцы.

– Подумать только, какие крошечные у Джека Бернса руки! – сказала она; кольцо более или менее налезло на Джеков мизинец, после чего он вернулся за свой стол.

– А какой у него крошечный пенис! – выпалила вторая модель.

Пожалуй, мы с ней таки общались, но где, когда? Не помню.

Мишель едва не падала со стула.

– Мне нехорошо, – пожаловалась она. – Кажется, я пьяна.

– Тебе надо поесть, – сказал Джек.

– Ты разве не знаешь, что врачи не слушаются простых смертных?

– Ладно тебе. Поехали в отель.

– Я хочу увидеть, где ты живешь! – жалобно проговорила Мишель. – Это же наверное сказочный замок.

– Он живет на помойке в трущобном районе, – сказала вторая модель. – И не говори мне, что переехал наконец из этой своей халупы на Энтраде!

– Нам ближе до твоего отеля, чем до меня, – сказал Джек.

Оказавшись в «ауди», Мишель спросила его:

– Ты спал с этой девицей? Она себя так вела, словно тебя знает.

– Я ее не помню.

– Ты правда живешь на помойке в трущобах? – спросила Мишель.

– Да, так оно и есть.

– Но почему на помойке? Разве Джеку Бернсу не пристало жить в особняке?

– Я

честно не знаю, где мне пристало жить.

– О боже мой! – сказала Мишель и заснула.

Доехав до отеля, Джек взял ее на руки и вошел в холл; он не знал, в каком номере она живет, а ключа в сумочке не нашел, поэтому отправился со своей ношей в бар, надеясь, что найдет там кого-нибудь из ее коллег, желательно в меру трезвых.

Удача сопутствовала Джеку – в баре нашлась трезвая знакомая Мишель, правда, довольно невзрачная и любительница подерзить, по имени Сандра, родом из Мичигана. Вместе они доставили Мишель в ее номер. Сандра, видимо, решила, что Джек уже спал с Мишель, потому как, не стесняясь, стала ее раздевать прямо в его присутствии.

– Налей ванну, – сказала Сандра, – нельзя ее так оставлять. Если начнет блевать, захлебнется; таких случаев сколько угодно. Надо ее разбудить и спровоцировать рвоту.

Джек наполнил ванную, и они отнесли туда Мишель. Без одежды она оказалась совсем тощая, словно ее долго морили голодом; на грудях растяжки, как у беременных, кожа вся в морщинах. Ну нельзя же так худеть!

– Боже мой, интересно, сколько она сбросила? – спросила Сандра Джека, словно это он заставил ее голодать.

– Я не знаю, сколько она весила раньше. Мы не виделись двадцать лет.

– Ну, тогда я скажу, в хорошеньком же виде ты ее застал! – едко заметила Сандра.

Мишель все-все рассказала Джеку про свою стрессовую экзему; болезнь поражала ее локти и колени. В момент обострения кожа на суставах становилась похожа по цвету и форме на петушиный гребень. Джек не отрываясь смотрел на Мишель в ванне и все думал, начнется у нее обострение прямо сейчас или нет.

– Куда ты смотришь? – спросила Сандра.

Мишель и не думала приходить в себя, Джек поддерживал ее под мышками, чтобы она не захлебнулась.

Он пересказал историю с экземой Сандре, та успокоила его – обострение это не приступ, мгновенно не наступает.

– Глазами не увидишь, развивается медленно-медленно, – сказала она и посмотрела Джеку на руки. – Симпатичное колечко.

Мишель открыла глаза, но не поняла, что их в ванной трое.

– Так, оставляю влюбленных пташек наедине, – сказала Сандра. – А ты смотри, начнет блевать во сне – сразу ее буди. Раз ты и так глаз не можешь от нее оторвать, то знай наблюдай, а то получишь труп в постели.

– У нас уже все было? – спросила Мишель.

Раздался хохот – Сандра, закрывая за собой дверь, расслышала последние слова Мишель.

– Нет, еще нет, – сказал Джек.

– Ну когда же, Джек? Когда это у нас будет? Или у тебя снова триппер?

– У меня его и тогда не было. Я просто думал, что болен, а был здоров, – сказал он.

– Но ты не помнишь, с кем ты спал, а с кем нет, – возразила Мишель. – Ты не пьешь, а все равно не помнишь. Наверное, ты спишь с целой армией женщин.

– Это преувеличение, – ответил Джек.