Покуда я тебя не обрету

Ирвинг Джон Уинслоу

Третьеклассники регулярно посещали часовню спиной вперед, потому что, несмотря на страх перед Серым Призраком, не имели сил отказать себе в удовольствии лицезреть очередную истерику мисс Вурц. Дети обожали, как она рыдает, и терпеть ее за это не могли, потому что даже в своем нежном возрасте понимали – именно из-за ее слабости им приходится переносить наказания от миссис Макквот. А что до Джека, так рыдания мисс Вурц даже снились ему; на мисс Вурц, как обычно, был «пышный» лифчик миссис Оустлер (несмотря на то, что мама вернула интимный предмет хозяйке).

Слава богу, Серый Призрак Джеку никогда не снился. Юный ум мальчика пришел поэтому к заключению, что

миссис Макквот и правда мертва – несмотря на ее весьма регулярные появления в третьем классе, столь же регулярные, сколь и истерики мисс Вурц. Особенно сильное впечатление произвел на учительницу Джимми Бэкон – он сказал Морин Яп, что под маскарадным костюмом на Хэллоуин (он вырядился призраком) у него ничего нет, и в доказательство задрал простыню. Мисс Вурц снова заявила, что дети не щадят ее чувств и что она ужасно расстроена, расстроена навсегда! С неизбежностью в классе снова появился Серый Призрак и потащил Джимми в часовню, где несчастный одетый призраком мальчик от ужаса обкакался, причем виной тому, по его словам, был не только страх перед Серым Призраком, но и полная уверенность, что от отвращения Иисус покинул витраж за алтарем.

– Что и говорить, Джимми, костюм ты выбрал неудачно, – только и сказала на это мисс Вурц.

Люсинда, не стесняясь, продолжала провоцировать Джека, а тот – прижимать ее за волосы к парте; но подобные шалости были не способны довести мисс Вурц до слез. Как бы жестоко они ни дрались, мисс Вурц решительно отказывалась плакать. Но если они думали, что тем самым спасены от Серого Призрака, то жестоко ошибались.

Люсинда отправилась в часовню за то, что закрасила ручкой Роланду Симпсону контрольную работу по математике, пока тот отбывал срок на каменном полу спиной к Господу. Одноклассники удивились, зачем ей это, – скорее всего, все ответы Роланда и так были неправильные.

Джек тоже разок посетил часовню, зато повод был что надо. Он таки довел мисс Вурц до слез – но не тем, что дергал Люсинду за хвост, а за тем, что поцеловал ее. Разумеется, Джек представлял себе, что целует мисс Вурц, – но поскольку это было невозможно, взамен он поцеловал в затылок Люсинду.

Кто, как вы думаете, подбил Джека на такую мерзость? Конечно, Эмма Оустлер. Она была очень зла на Джека, что тот «донес» на нее Алисе – хотя, правду сказать, ей не сильно за это влетело, так как миссис Оустлер подняла Алису на смех, когда та заявила ей, что Эмма «надругалась» над Джеком. Если верить миссис Оустлер, женщина – и девочка – в принципе не способна «надругаться» над мужчиной или мальчиком; Джеку, сказала она, вне всякого сомнения, нравились игры, в которые с ним играла Эмма. И все-таки мама ее наказала – в течение месяца она была обязана сразу же после школы идти домой.

– Больше нам с тобой не поворковать на заднем сиденье, конфетка моя, не поставить твоего малыша по стройке «смирно».

– Но это же всего только на месяц, – напомнил Эмме Джек.

– Кстати, я надеюсь, что у тебя ни на кого из третьего класса не встает, – со значением сказала Эмма. – Ну, кроме Вурц, естественно.

Тут Джек совершил ошибку – пожаловался Эмме на Люсинду Флеминг, ему надоело получать от нее по лицу хвостом, и вообще это несправедливо – начинает всегда она, а попадает только ему. А Эмме в данный момент очень хотелось, чтобы Джеку за что-нибудь попало.

– А-а, ну, дело ясное, Джек. Люсинда хочет, чтобы ты ее поцеловал.

– Правда? – ошарашенно спросил Джек.

– Она еще этого не осознает, но она однозначно хочет, Джек.

– Она больше меня, –

сказал Джек.

– Это ничего, просто поцелуй ее – и она станет навечно твоей рабой.

– Зачем мне рабы, я не хочу!

– Ты еще этого не осознаешь, но я клянусь тебе, на самом деле ты хочешь, – сказала ему Эмма. – Ты только вообрази, что целуешь Вурц.

Судьба пробовала предостеречь Джека – но ее намек в виде обнаруженного в коробке для мела дохлого хомяка Гордона Френча мальчик пропустил мимо ушей. Он долго, очень долго не мог набраться храбрости и поцеловать Люсинду Флеминг – но одновременно не мог выкинуть эту идею из головы. Это и правда было непросто – вот она, сидит перед ним, размахивает вправо-влево хвостом, вот она, ее обнаженная шея, прямо перед глазами. И вот в один прекрасный день, когда мисс Вурц отвернулась к доске написать домашнее задание, Джек встал на цыпочки, перегнулся через парту, приподнял хвост Люсинды Флеминг и поцеловал ее в затылок.

«Малыш» никак не отреагировал – еще один намек судьбы, на сей раз не проигнорированный Джеком. И что это вообще за ерунду им рассказывали про Люсиндино «тихое бешенство»! Хорошенькое «тихое»! Пока Джек дергал Люсинду за хвост и притягивал ее к парте, она не издавала ни звука, но едва он ее поцеловал, поднялся такой шум, словно Люсинду укусил мстительный призрак дохлого хомяка Гордона Френча. Чего только Джеку не снилось, но мисс Вурц, в чем бы ни была одета, ни разу не реагировала на его поцелуи с такой безумной энергией.

Люсинда Флеминг покраснела как рак и заорала как резаная. Она упала в проход и принялась колотить ногами, руками и хвостом, словно ее заживо пожирали кровожадные крысы. Справиться с таким было не под силу мисс Вурц. Она, наверное, решила, что это – разминка перед попыткой самоубийства.

– О бедная моя Люсинда, что тебя так расстроило? – вскричала в ужасе учительница; возможно, в реальности она произнесла какие-то иные слова, но можно поручиться, что они были такие же идиотские, – мисс Вурц, как никто другой, отличалась способностью произносить совершенно неуместные вещи. Наверное, детям было просто любопытно, какую глупость она сморозит в следующий раз, поэтому-то они и шалили.

У мисс Вурц был талант выбирать из классической литературы лучшие фразы – они прекрасно ложились в ткань ее постановок, чаще всего она же сама их и зачитывала (роль «рассказчика» всегда оставалась за ней). Умение не изменило ей и в постановке «Разума и чувств», где Джек играл Элинор, – рассказчик голосом мисс Вурц охарактеризовал Джекова персонажа так: «Ее сердце было безупречно, нрав – добр, а чувства – сильны; и, однако, она умела владеть собой – ее матери сей навык еще только предстояло приобрести, сестра же решительно отказывалась от самой мысли учиться этому искусству».

Увы, в следующем классе мисс Вурц решила дать Джеку роль невоздержанной Марианны, которую мальчик терпеть не мог. Сам-то он хотел играть назойливую мамашу миссис Дешвуд, однако мисс Вурц сказала, что Джек «мал еще» и не может играть мать троих детей. Возмутительное лицемерие – за год до того возраст Джека не мешал ему играть ни слепого Рочестера, ни давно-уже-не-деву Тэсс, ни Хестер с красной буквой «П» на груди, ни Анну, которая не нашла настоящего мужчину и легла под поезд.

Итак, мисс Вурц рассыпалась в прах, едва лишь происходило что-либо неожиданное, но даже в такие моменты ее голос звучал внушительно и серьезно, пусть произнесенные слова ясно свидетельствовали, что учительница ни черта не понимает, что стряслось. Это ее свойство не уставало повергать детей в замешательство.