Покупатель пенопласта

Яков Сычиков

Нет, мое мнение будет диким, но я не принимаю их этого исскусства, они, на западе, породили фашизм, а потом сами же его мусолят в киношках; и, дескать, выпутались, отреклись, абстрагировались, а я не верю; им дай волю, завтра же снова пойдут на нас войной, снимая новые фильмы. Дрянь вся эта их философия, высморканная из нашего Достоевского.

***

Есенин с Маяковским не представляют собой Серебряный век. Сологуб, Блок, В. Иванов, все они мистики, все в предощущении Нового Страшного; и мистицизм продиктован их страхом перед Новым Этим, невместимым в старые чехлы понятий; страшно для них то что

непонятно. Маяковский с Есениным же сами это Новое, лезущее из вне кошмарным сновидением, сами есть Новое Темное Явное.

***

В этом отношении справедливо выражение (поговорка): не так страшен черт, как его малюют. Ибо сами полегли под колесами грядущего.

Русский язык сложен, дети. Вот, например, предложение. «Я не хочу быть в этом обществе ни кем». Напишем «никем», слитно, и получится, что я кем-то обязательно хочу быть, хоть кем-то, а если раздельно, то выходит, что я ни кем в этом обществе быть не хочу, ни тем, ни этим, ни тобой, не им, ни собой – ни кем.

А ты знаешь, кем ты хочешь быть? – спрашиваю ковыряющего ручкой ноздрю.

***

Уж член тебя мой не коснется боле,

постигло половое горе,

не светит мне место

под солнцем, увы,

разорваны узы,

лежат детородные уды.

***

Книжку купил на Арбате, где Белый жил, что символично; его самого тянуло к огню.

***

Анна Шмидт; отвратно сладкий запах душисто надушенных подмышек женщины сорока с лишним лет; многим претит, что он изобразил их во всем своем человеческом, с кривляньем, вертеньм, ужимками, хихами, гаками, сморканьем, пыхами, вздохами; они лишились своего наносного, своего фантомного представления о себе; занавешанные гробами собственнных иделогий. Белый обезоруживает; им кажется, что ущемляет. Лев Каменев да другие; а по мне, – абсолютно адекватный в своих оценках. Его Величество Хаос. Из братии чудаков, к коим принадлежал успешно.

***

Я смортрю, не бабушки ли мои сидят; нахмуренно-грозное, нехотя готовясь двинуться свирепо к краю скамейки. Черта, не в силах справиться с болтливостью, доводишь ее до самопародии, кривлянья, распущенности; со слезами раскаянья.

***

В гробу своей идеологии.

***

Живя жизнью тихой мирной: здесь книжицу купил, там посидел-поклевал; поэзией своей он впитывал, проницал и проецировал пороки других, по-скоморошьи указуя толпе на их проступки в припадке, в пляске, в агонии стиха.

***

Есть самки для размножения, есть мясо для утех. Грех, стерх.

В ней пидора не признал я сразу,

Не знал, что зрение так меня предаст

И что со мною в постелю ляжет

Не девушка, а скользкий педераст.

***

И шершавые руки ко мне ты поднес,

и пахнуло забытым запахом солнца,

и опилками с сеном, и немного навоз…

мне махнул по ноздрям…

кольца, лучи, и красную больную голову в облака ты унес.

***

Фон Клейст, я понял цену слову для человека простого; оно может воздвигнуть в душе его принцип, а может распустить его; когда-то я писал, что хочу переспать с читателем, теперь я желал бы упасть перед ним на колени, чтоб вымолить прощенья за все то зло, причененное ему писателями предыдущими…

Каждый сам решает, кем быть ему: вещателем или

вешателем, вешать людей, которых слово твое привело к гильятине; вешать на уши лапшу им, распускать, внушая праздность в мысли или спасать их?

Коты и коды

«Холуи, ватничек нагладили, да?»

С.П.

Теплый комнатный вечер. Сегодня я, как обычно, гнал, терпел и ненавидел, а еще дышал, топтал и что-то там еще, о чем, конечно, ты вспомнишь и без меня, о, мой всеславный читатель; и вообще мне не стояло отнимать у тебя время, чтоб довести это до твоего сведения. Все со мной и так понятно.

***

«МЦК» плохо тем, что мозг в нём не отдыхает совсем (если не пользоваться берушами): какую-то лажовую информационную жижу льют в уши постоянно, при том сначала по-русски, потом по-английски, на французский бы еще перевели, европейцы хуевы! Еще это с таким выговором блядским, как будто ему нос прищепкой зажали, о, плебейское просвещенное общество! И я все чаще вижу совсем молоденьких ментов (девочек и мальчиков), руки их крепко будут сжимать резиновые фаллические символы (сразу видно, кто здесь кого прёт и кормит, и где альфа-самец), они, наверно, ебутся между построениями, и рожают все больше и больше…

Тише, мент рождается перманентно, мент перманентно – это рифма будущего – успешного русского колониального будущего.

***

Решил попробовать на вкус половые органы этого города: купил шаурму – никакого вкуса. Никогда нельзя брать скоком шаурму в большом городе; нужно принюхаться, присмотреться сперва хорошенько к этим маленьким, как какашки, мясным кусочкам.

***

Сейчас откроют двери вагонов, и брызнет она – сволочь.

***

Такой осени лишаю себя

***

И вот я съездил в Абхазию. Жизнь разделилась на доабхазский и послеобхазский период. Отчего – не скажу. И вообще никакой выспренности, романтики и трагичности не будет (последней, впрочем, не избежать). Ибо я как заправский обыватель говорить буду об обывательском, о том – как и чем набивать кишки. Так вот, с этой точки зрения, минуя горы, красоты, женщин, море и прочее, после поездки в Абхазию, по возвращении в РФ, попадаешь прямиком в продовольственный Ад. В Абхазии одно – «Сухумское» – пиво, но оно идеальное; здесь, в Московии, его тьма, но среди него нет ни одного настоящего – одна голимая спиртяга. Найти то самое, как говорит мой товарищ, не хватит печени. Еда – отдельная статья. Если вы попробуете однажды настоящий хачапур, то от палаток с шаурмой и прочем дерьмищем в тесте вас будет воротить за сто метров до оных. В Абхазии несколько сортов сыра, но они идеальные, и не нужны никакие импортные изыски.

В общем, пиздец, господа

Жить, конечно, можно и здесь, заскочить в «Красную икру», заказать винишка, устроить праздник молодого вина, но тоска по Абхазии неутолима, и дело даже не в кишках.

P.S. Помнится, на злободневной Пушкинской площади была акция наподобие «Я Шарли», только плакаты держали (державные терпилодержалы) с надписью: «Мы любим хачапури!» Мудаки, вы не ели никогда ни хачапур, ни (на грузинский манер) хачапури! Бледные вы, бедные, бледнющие, въевропооконочные РФские поганки!