Покушение на Гейдриха
Шрифт:
Когда жена вернулась, Мирек писал письмо.
— Я хочу попросить вас еще кое о чем. Не могли бы вы это письмо отнести на Жижков пани Моравцовой?
— Сейчас?
— Да, как только допишу.
Жена обещала отнести, переоделась, минут через пятнадцать Мирек дал ей запечатанный конверт. Если я не ошибаюсь, на конверте было написано: «Индре». Тогда мы не знали, что есть такой учитель химии, который скрывается под именем Индра.
— Больше ничего вам не надо?
— Спасибо. Пока нет. У меня в городе встреча…
Жена
— Ну, как там дела? Что говорила «тетя»-Моравцова?
— Я не могла им дозвониться и принесла письмо назад.
Мирек (потом мы узнали, что его фамилия была Вальчик) сразу помрачнел и не мог скрыть своей досады, но что поделать!
Выглядел он неважно.
К вечеру по радио передали подробное сообщение о покушении и еще объявили, что преступники оставили на месте покушения велосипед, на котором сохранился заводской номер.
— Боже мой, если «тетя» узнает, что с ней будет!
— Почему?
— Потому что ребята оставили там велосипед с номером… Это же ее велосипед, ее! Обсудили все до мелочей, а о такой ерунде, которая может стать для всех роковой, забыли.
Он поел и вечером куда-то ненадолго вышел. Вернулся и рано лег спать.
На другой день утром — это был четверг — прибежала пани Моравцова и взволнованно рассказала о том, что наделали ребята. Она, понятно, сердилась.
— Я заберу от вас Мирека, — объявила она наконец.
— Наверно, не нужно…
— Он живет здесь слишком долго, и это могут заметить. К тому же у них скоро будет хорошее убежище.
Мы не стали расспрашивать, попрощались с Вальчиком, и я ему еще в дверях сказал:
— Подождите, Мирек. Я вам дам книжку, в трамвае наклонитесь над ней, сделаете вид, будто читаете, никто не обратит внимания на ваше лицо.
Я подошел к шкафу и достал книгу Г. В. Стида «Тридцать лет работы журналистом». Эта книга могла бы о многом рассказать… Если вы откроете ее, то на внутренней стороне обложки увидите мое имя и фамилию и еще слово «Кошице». Я купил ее, когда мы жили в Словакии. Моя фамилия на книге… В те дни, в дни «гейдрихиады», это могло стоить жизни. Но ни я, ни жена не подумали об этом и дали книгу Вальчику. Он поблагодарил, и они с «тетей»-Моравцовой ушли. Жена стала убирать комнату Мирека и увидела на его простыне кровь. В крови была и подушка. Мы удивились, потому что Мирек ничего не говорил о ранении, но вспомнили, что он был очень бледный и усталый. В тот день после покушения у него, возможно, был жар.
Мы не знаем, куда его увела Моравцова. Не спрашивайте, как мы жили после тех событий. Ежедневно газеты сообщали о казнях, и мы со дня на день ждали, что придут и за нами. Страшное было время. Мы уже знали, что гестапо приезжает
Однажды к нам зашла «тетя», спросила, не можем ли мы послать ребятам кофе, какую-нибудь еду и спиртовку. У нас был только примус, но он сильно шумел, и я долго искал спиртовку. Мы посылали ребятам еду. Жена, уже все приготовив, звонила из телефонной будки пани Моравцовой, спрашивала, нет ли у нее времени сходить к портнихе. И если «тетя» говорила, что есть, она уезжала к Моравцовым и там передавала пакеты. Мы посылали также кофе и спирт. В последний раз мы было уже все собрали, и тут пришли гестаповцы. Они прочесывали весь наш квартал.
— А это что такое? — спросил один из них, указывая на чемоданчик, стоявший в передней на сундуке.
— Да так, старое барахло, — небрежно сказала жена, а у самой сердце замерло.
Гестаповец остановился в раздумье, потом двинулся дальше. Если бы он знал, что в чемоданчике были продукты для парашютистов!
Жена потом позвонила пани Моравцовой. Отозвался мужской голос.
— Дома «тетя»? — спросила моя жена.
— Да… — Но после паузы тот же голос добавил, снова по-чешски: — Точнее, нет…
Мы поняли, что дело плохо. Жена быстро повесила трубку и больше не носила еду на Жижков. А потом сообщили по радио, что ребят обнаружили…
Через некоторое время нацисты окружили весь квартал Ганспаулки, где мы жили. Может быть, выяснили, что в квартиру Моравцовых звонили отсюда из телефонной будки. Но им ничего не удалось найти. Все лето 1942 года мы ждали смерти. «Тетя»-Моравцова нас не выдала. Кроме нее и железнодорожника, который привел к нам Вальчика, мы никого из организации не знали.
В 1945 году, после освобождения, мы передали властям вещи Мирека, оставшиеся у нас. Я, в свою очередь, получил книгу Стида, которую давал ему.
ТРЕТИЙ МОНОЛОГ ПРИВРАТНИКА
Я еще не рассказал вам, что было с книгой, которую принес Вальчик.
В тот день, когда произошло покушение, у нас все было спокойно. Жена случайно зашла в гараж к пану Янечку — ребята держали у него велосипеды — и там услышала про Гейдриха. В Праге об этом говорили все, толком никто ничего не знал, но чем больше люди придумывали, тем больше мы радовались.
После обеда к нам пришла пани Моравцова и спросила, знаем ли мы новость. Она прямо сияла от радости, но когда узнала, что ребята оставили на месте покушения какие-то вещи и велосипед, побледнела и с досадой воскликнула:
— Разве можно быть такими растяпами!
Вечером она должна была встретиться с ними где-то в Глоубетине, но сказала, что не видела их.
На следующее утро, часов в одиннадцать, пани Моравцова привела Вальчика. Мы его звали Зденда.
— Можно ему остаться у вас денька на два? — спросила она.