Покушение на Сталина. Дело Таврина – Шило
Шрифт:
После этого в освещении операции наступила довольно долгая пауза, прервавшаяся лишь с начавшейся эпохой гласности. В изданном в 1986 году в Ташкенте сборнике «Чекисты рассказывают» тема Таврина всплыла вновь, хотя и без указания именно этой фамилии. В очерке «Падение» его автор Г. Ропский утверждал, что перед войной на Алайском рынке Ташкента заведующим небольшим комиссионным магазином работал некто Николай Петрович Серков, которого в рамках уголовного дела милиция намеревалась арестовать за скупку краденых вещей, но упустила. Выяснилось, что паспорт Серкова был украден, а вклеенный в него снимок подделан. Далее в очерке говорится: «Мнимый Серков оказался крупным государственным преступником!.. Бежав из Ташкента, он устроился заведующим нефтескладом в Аягузском районе Семипалатинской области, где, похитив крупную сумму денег, тоже скрылся. Перед самой войной объявился в Воронеже в роли следователя городской прокуратуры. В обоих случаях, как и в Ташкенте, пользовался фальшивыми документами. Как теперь стало известно, с 1933 года под фамилиями Шило, Гаврина, Серкова он колесил по Украине, Башкирии, Казахстану» [17] . Далее автор утверждает, что именно этот человек оказался агентом «Цеппелина», задержанным в начале сентября 1944 года вместе с Шиловой и направлявшимся в Москву для совершения теракта. При подробном изучении текста обнаруживается огромное количество ошибок, не позволяющих полагать данный очерк серьезным источником информации.
17
Ропский
В 1987 году публикации на данную тему продолжились. В трех номерах газеты райцентра Смоленской области города Гагарина (бывший Гжатск) «Красное знамя» появился не замеченный ни общественностью, ни исследователями очерк Владимира Королева «Операция завершилась под Кармановым» [18] . В ней автор выставил Таврина человеком «по горло в крови советских людей», обреченным на смертную казнь из-за своих преступлений даже в случае добровольной явки с повинной. Он подвел под это классовую базу и вслед за А. Соловьевым объявил его сыном крупного кулака, расстрелянного в 1918 году красными партизанами. Опять-таки вслед за Соловьевым Королев ошибочно сообщил, что Таврин был призван на Северо-Западный фронт, тогда как в действительности тот сразу же попал на Калининский. Автор утверждал, что к сотрудничеству с СД будущего агента привлек в июле 1943 года штурмбаннфюрер Штайнер. Кто это такой, не поясняется, кроме того, распространенность подобной немецкой фамилии наводит на самые грустные размышления относительно точности такой информации. Королев продемонстрировал абсолютное незнание истории оружия и «снабдил» Таврина неким мифическим 8-зарядным пистолетом «Смогг», транспортный самолет у него, естественно, был назван «Арадо-332», а мотоцикл агентов – «Цундапом». Шилова, в продолжение долгого заблуждения, снова именовалась старым, проверенным агентом Краусса, ей якобы было поручено без колебаний устранить своего напарника в случае критического развития операции. Совершенно очевидно, что материалы дела автор очерка не читал, поскольку утверждает, что агентесса была заброшена под собственным именем. Он продемонстрировал некоторую фантазию и сообщил, что террористический акт был намечен якобы либо на 6 ноября 1944 года, тогда его следовало провести на торжественном заседании в честь очередной годовщины Октябрьской революции, либо на следующий день – ни больше ни меньше как на трибуне Мавзолея на Красной площади. Покушение Королев полагал изначально обреченным, поскольку, по его словам, советская контрразведка знала о его подготовке как из захваченных при налете на разведшколу в деревне Печка документов, так и от некоего внедренного агента в Главном управлении имперской безопасности рейха. Личность последнего не конкретизировалась. Вновь повторялось утверждение о затраченных на подготовку операции 5 миллионах марок. Перспективы благополучного ухода террористов из района посадки оценивались высоко, в частности, по причине того, что Таврин якобы воевал в этих местах и прекрасно их знал. Ни первое, ни второе утверждение совершенно не соответствуют действительности. Обстоятельства крушения «Арадо» описывались нетрадиционно: не говорилось ни слова ни об обстреле с земли, ни об отвалившейся мотогондоле, сообщалось только о поврежденных лопастях одного из пропеллеров. Обстоятельства задержания Таврина тоже излагались своеобразно. Автор написал о расставленных по всей Смоленской и Калининской областях патрулях, на один из которых и попали агенты. Чекисты под видом обычной проверки якобы пригласили Таврина в здание и попросили его предъявить документы на Золотую Звезду Героя Советского Союза. Тот показал им удостоверение и сфабрикованную немцами вырезку из газеты «Правда», вызвавшую у проверяющих недоверие из-за полиграфических дефектов, после чего один из чекистов принес для сверки такой же номер из имевшейся газетной подшивки. Таврин попытался проглотить капсулу с ядом, но не успел и был арестован. Из мелких особенностей материала следует отметить нетрадиционный перевод наименования гранатомета как «бронедробилка». Впрочем, он классифицировался там как ручной бронебойный миномет.
18
Королев В. Операция завершилась под Кармановым // Красное знамя. 1987. № № 130–132.
Этот материал писался в расчете на предстоящее включение в сборник, в нем имеется один примечательный момент: автор извещает читателей, что имена чекистов, принимавших участие в задержании агентов, неизвестны (почему?), он просит их откликнуться и обратиться в УКГБ по Смоленской области для фиксации материалов и пополнения создаваемого в управлении музея.
Такой сборник действительно был издан в том же 1987 году Смоленской областной организацией Союза журналистов СССР под названием «Продолжение подвига» [19] . Указанный очерк вошел в него в несколько откорректированном виде. Судя по всему, корректировка была срочной, поскольку в газете «Красное знамя» материал публиковался в самых последних числах октября того же года. Несмотря на незначительный запас времени, один из тех, кого автор призывал откликнуться, сделал это. Похоже, что при написании очерка его автор, Королев, не знал о существовании свидетельства очевидца, Константина Кирилловича Астапенкова, которое, оказывается, было опубликовано в смоленской областной газете «Рабочий путь» еще 6 октября 1968 года. Судя по всему, эта заметка совершенно ускользнула от внимания исследователей. Похоже, автор публикации, инструктор Вяземского городского комитета КПСС, по праву может претендовать на честь самого раннего упоминания «дела Таврина» в нецентральных открытых источниках. Любопытно, что при обширном цитировании ее в очерке в сборнике «Продолжение подвига» первоначальный текст был искажен, иногда достаточно курьезно, что совершенно не к лицу добросовестным публикаторам. Например, в сборнике на странице 164 «Арадо» описывается как «четырехмоторный самолет-гигант», а на странице 166 – как «небольшой моноплан», тогда как в соответствующих местах газетной заметки ни того, ни другого выражения нет. Чем руководствовался Королев в данном случае, сказать сложно. Да, собственно, и фамилия автора воспоминаний у него искажена, вместо Астапенкова он именовал его Астаненковым.
19
Королев В. Операция завершилась под Кармановым // Продолжение подвига. Смоленск: Смоленская областная организация Союза журналистов СССР, 1987.
Увы, несмотря на определенную ценность свидетельства очевидца событий, помещенная в газете «Рабочий путь» заметка «Провал операции Скорцени» полна ошибок и погрешностей. Отметим основные из них. Это и ставшее традиционным искажение номера модели самолета (332 вместо 232), и 60-мм вместо 30-мм калибр гранатомета «Панцеркнакке», к тому же якобы бесшумного, и деликатное умолчание о «смершевских» документах Таврина и Шиловой, и отнесение последней к медицинской службе вместо административной. Особо следует отметить искажение имени и отчества Таврина, названного вместо Петра Ивановича Иваном Михайловичем. Заслуживают упоминания и искажения фактических обстоятельств дела. Согласно тексту, в 5 часов вечера некоего дня в сентябре 1944 года Астапенков, в описываемое время
20
Королев В. Указ. соч. С. 166.
Зато в газетном варианте тот же текст можно прочесть в общем контексте, и становится понятным, что оперативники выехали в Карманово накануне вечером, когда самолет еще не летел. В самом деле, как еще можно понять следующее:
«Полковник… сказал:
– Без промедления всему аппарату собраться и выехать в Кармановский район.
Затем добавил:
– Время не ждет, поэтому инструктаж получите в пути следования. С собой взять автоматы…
Сборы были быстрые, и уже через несколько минут наша машина рванулась с места и понеслась по Большой Советской на Покровку, выехала на автостраду Минск – Москва и, взяв направление на восток, на максимальной скорости понеслась по широкому полотну дороги.
Между тем шло время, и «Арадо 332» шел строго по заданному курсу в район приземления» [21] .
Как видим, из базисного текста воспоминаний однозначно следует, что их автор писал о заблаговременном выезде опергруппы в Кармановский район. Поверить в это невозможно, поскольку германская разведка никогда не планировала высадить агентов именно там, в этом месте самолет сел случайно. Вероятно, последующие публикаторы поняли ложность такого заявления и соответствующим образом изменили его подачу в печати.
21
Астапенков К. Провал операции Скорцени // Рабочий путь. 1968. 2 октября.
Публикация 1968 года в смоленском областном «Рабочем пути» не вызвала читательских откликов, но этого нельзя сказать об очерке 1987 года в гагаринском городском «Красном знамени». Его эхом стали две заметки в номерах той же газеты за 1988 год, намного более ценные для изучения «дела Таврина», чем исходный очерк.
Первая из публикаций называлась «Это было так…», в ней журналистка С. Ю. Кокоттина изложила рассказ неких безымянных очевидцев событий, происходивших в Кармановском районе Смоленской области 5 сентября 1944 года. Изложенные в ней факты идут вразрез со многими сведениями, опубликованными позднее, поэтому на них следует остановиться особо. Прежде всего, в заметке достаточно точно фиксируется время посадки самолета около деревни Яковлево и последовавшего за этим взрыва – 1 час ночи. Сообщается, что самолет обнаружили побежавшие на шум сельские ребята, после чего взрослые позвонили в точки воздушного наблюдения (имеются в виду посты службы ВНОС). Далее цитируется анонимный рассказчик, явно из поселка Карманово, которого, по его словам, первый секретарь райкома комсомола ночью подняла с постели и отправила ловить диверсантов вместе с милицией и чекистами в составе группы из 18 призывников-комсомольцев. Важно, что, по словам рассказчика, о готовящейся акции немцев знали и ожидали ее в полной готовности. Как и откуда знали, не объясняется. Особенно странно это с учетом того, что далее в очерке он утверждает о намерении противника высадить этих диверсантов в совершенно другом месте, поэтому причина ожидания их в Карманове остается загадкой.
Рассказчик сообщает, что мотоцикл с Тавриным въехал в поселок в 16 часов, что является очевидной оговоркой или опечаткой. Он ничего не говорит о погоне за мотоциклом, зато утверждает, что районные начальники НКВД и НКГБ в гражданской одежде пошли навстречу мотоциклисту и, когда тот остановился, чтобы спросить у них дорогу на Ржев, пригласили прибывших в милицию якобы для обычной проверки документов. Что бы они делали, если бы Таврин проехал мимо без остановки, неясно. Источник не упоминает ни о каких признаках, демаскирующих агентов. Зато он сообщает о присутствии в здании милиции первого секретаря Кармановского РК ВКП(б) С. И. Родина, что вполне согласуется с наличием его подписи на протоколе обыска Таврина. Агент сказал, что направляется в Москву с важным поручением и едет со стороны Гжатска, но при этом въехал в Карманово со стороны деревни Самуйлово. Следует отметить, что такой маршрут хотя и не был разумным, но не исключался, Гжатск соединялся с Самуйлово дорогой, поэтому не слишком знакомый с местностью человек вполне мог поехать от него на восток и в итоге в самом деле въехать в Карманово не с юга, а с юго-востока. Рассказчик утверждает, что форма партийного билета «майора Таврина» не соответствовала стандарту и что при попытке агента что-то объяснить первый секретарь внезапно спросил его, что за самолет горит в лесу? После этого Таврин якобы сломался и начал признаваться во всем.
В очерке приводятся слова террориста о том, что первоначально их якобы должны были высадить в районе между Лужниками и Сокольниками, но поскольку советская разведка знала об этом, высадку там отменили и запланировали дальше от Москвы. Не уточняется, как именно немцы узнали о том, что их планы стали известны противнику. Кроме того, крайнее сомнение вызывает намерение высадить диверсантов чуть ли не в центре столицы Советского Союза, это выглядит совершенно нереально, разве что СД ради удобства агентов собиралась подвезти их как можно ближе к станции метро… Далее сообщается о том, что немецкий самолет был обстрелян над Можайском и повернул назад, благополучно сел для высадки террористов у деревни Завражье (в действительности она называется Заовражье), в двух километрах от Яковлева, и попытался взлететь, но не смог быстро набрать высоту, зацепился за верхушки деревьев и потерпел аварию. Это утверждение противоречит имеющимся фактам и большинству свидетельств.
Весьма любопытным представляется упоминание в очерке о судьбе экипажа самолета, долгие годы остававшейся неизвестной широкой общественности. Рассказчик абсолютно точно, хотя и без подробностей, сообщает, что некоторое время спустя летчики наткнулись на находившуюся в засаде опергруппу, при этом один из них погиб, а остальные попали в плен.
Второй из упомянутых публикаций в газете «Красное знамя» стали краткие воспоминания бывшего командира Волоколамской роты воздушного наблюдения, оповещения и связи (ВНОС) 1-й дивизии ВНОС Особой Московской армии ПВО Г. Сидоренко. В них он довольно детально уточнил маршрут самолета, доставившего германских агентов к месту высадки, и характер полученных им повреждений. В части, известной бывшему офицеру ПВО, автор весьма обстоятелен (точность его утверждений будет рассмотрена далее). Во второй части заметки Сидоренко рассказывал о том, чего не видел и не знает – об аресте Таврина и Шиловой. Верить в его свидетельство в этой части не следует ввиду его явной фантастичности.