Покушение
Шрифт:
– Нас убьют?
Протянув руку, он нащупал лежавшую на стуле пачку сигарет, закурил, выпустив дым в низкий потолок, и почувствовал, что хочет есть, пожалуй, впервые за долгие годы, проведенные в тюрьме. Скоро совсем рассветет, надо вставать и готовиться встречать наступающий день.
– Ты боишься? – Даниэль легко пощекотал ухо доверчиво прижавшейся к нему женщины.
– Нет, – немного помедлив, ответила она и, подумав, добавила: – Теперь уже нет...
В прихожей завозился проснувшийся Португалец. Закашлялся и, шаркая ногами, поплелся к раковине на кухне –
Поднявшись, позавтракали холодной жареной рыбой и овощами. Выпили немного темного, терпкого вина и по чашечке кофе. Ни о чем не говорили.
Португалец переоделся в поношенный костюм и светлую сорочку; уйдя на кухню, долго возился там, гремя какими-то жестянками. Потом вытащил тяжелую канистру и, спустившись во двор, залил бензин в бак малолитражки Анны, спрятав канистру с оставшимся горючим в багажник.
Вернувшись, он взял обшарпанный чемоданчик и, посмотрев на проверявшего пистолет Ривса и сидевшую в кресле Анну, просто сказал:
– Я готов. Пора.
Даниэль подошел к нему и обнял, потом обнял Анну. Постояли минутку и, так и не сказав друг другу ни слова, спустились к машине. Ривс лег на заднее сиденье, Анна села за руль, а рядом с ней устроился Португалец.
Через несколько минут малолитражка остановилась во дворе многоэтажной конторы туристической компании. Прежде чем выйти, Португалец пожал им руки и с извиняющейся улыбкой сказал:
– Я не могу дать вам больше пяти минут.
– Помню, – засунув пистолет за пояс брюк и взяв скрипичный футляр, ответил Даниэль.
Анна осталась ждать в машине, а Ривс и Португалец пошли к дверям черного хода. Открыв их ключом Анны, Португалец отключил охранную сигнализацию и прошаркал к парадным дверям. Проверив, хорошо ли они заперты изнутри, наклонился к глазку, осматривая нишу подъезда и улицу.
– Солдаты, – обернувшись, бросил он стоявшему около лифта Даниэлю. – Может быть, ей лучше уехать?
– Она не послушает, – входя в кабину лифта, ответил Ривс и нажал кнопку.
На последнем этаже он прошел длинным коридором и открыл дверь знакомого кабинета. Включив маленький телевизор на столе секретарши, достал из кармана похожее на циркуль приспособление, с присоской на одной из металлических ножек.
– Кортеж автомобилей уже приближается к улицам, ведущим к зданию Верховного суда. Почетный караул и корреспонденты готовятся встречать полковника Колара, который через несколько минут прибудет, чтобы принять присягу и стать новым главой государства... – скороговоркой трещал с экрана диктор с прилизанными волосами, блестевшими в лучах софитов студии.
Щурясь от дыма зажатой в углу рта сигареты, Даниэль подошел к окну и, примерившись, прилепил присоску к стеклу. Отведя в сторону вторую ножку «циркуля», он сделал несколько пробных движений, потом опустил ее, плотно прижав пальцами, и плавно повел, описывая круг. Раздался легкий скрежет – инструмент разрезал оконное
Потянув за ножку с присоской, Ривс вынул вырезанное стекло и бросил его в корзинку для бумаг. В комнате сразу повеяло свежестью, легкий сквозняк отклонил в сторону ленточку сигаретного дыма, слышнее стал шум улицы.
– Наступает исторический момент, – захлебывался словами диктор на экране телевизора, – кортеж приближается ко дворцу Верховного суда. Сейчас мы увидим церемонию торжественной встречи. Почетный караул построен, оркестр готовится играть марш. Какое ликование на улицах!..
Усмехнувшись, Даниэль открыл крышку скрипичного футляра. На малиновой бархатной подкладке тускло блеснула вороненая сталь. Потушив сигарету, Ривс вынул из футляра и разложил перед собой на столе части сделанной на заказ в Бельгии винтовки с оптическим прицелом; точными, скупыми движениями привычного к оружию человека собрал винтовку и, примериваясь, приложил к плечу приклад с гуттаперчевой прокладкой.
Слабо щелкнул, вставая на место, оптический прицел. Протерев его линзу кусочком мягкой замши, Даниэль открыл затвор – отлично смазанный, он мягко отошел назад, жадно ожидая, пока в него вставят обойму с остроголовыми разрывными пулями, зажатыми в тускло-желтых гильзах с красными полосками ободков.
Дослав патрон в ствол, он подошел к окну и посмотрел в прицел – оптика словно бросила ближе к глазам ступени здания Верховного суда, строй застывшего в ожидании прибытия Колара почетного караула, толпу корреспондентов, тонкие ножки микрофонов, установленных на верхней площадке лестницы и поднявшего руки дирижера военного оркестра. Крестик прицела пополз по спине дирижера, скользнул по ступеням и остановился на микрофонах.
Прикрыв глаза, чтобы глаза немного отдохнули, Даниэль положил ствол винтовки на край вырезанного в стекле отверстия – ждать осталось совсем недолго, из-за поворота уже показался кортеж...
Подскочивший адъютант распахнул дверцу, и полковник Колар, привычно придержав затянутой в тонкую белую перчатку рукой фуражку с высокой тульей, вышел из лимузина, старательно сохраняя на лице доброжелательно-величественное выражение, заранее тщательно отрепетированное перед зеркалом.
Ударили литавры оркестра. Печатая шаг, подошел начальник почетного караула с обнаженной саблей в руке. Защелкали затворы фотокамер, выпуская слепящие вспышки блицев; застыли, вытянувшись в струнку, стоящие на ступеньках лестницы здания Верховного суда гвардейцы, с пышными султанами на касках. Захлопнув дверцу лимузина, привычно занял место на шаг позади патрона адъютант – молоденький лейтенант, недавно выпущенный из военного колледжа и еще не переболевший бонапартизмом.
Скосив глаза, Колар с неудовольствием отметил, что среди собравшихся не видно представителей духовенства – промашка, надо было бы и их притащить сюда, но забыли за недостатком времени, а сейчас поздно исправлять оплошность.