Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина
Шрифт:
Гроссмейстер аппаратных игр, Черненко все взвесил и просчитал на несколько ходов вперед. Трезвый расчет подсказывал ему: лучше иметь в лице молодого Горбачева союзника, чем противника. Он решил не поступать с Горбачевым так, как с ним самим поступил Андропов, задвинув на задворки большой политики.
Однако не все ветераны Политбюро согласились с официальным признанием сельскохозяйственного секретаря в качестве второго человека в партии. Наверное, они не успели забыть возню вокруг «завещания» Андропова в последнем абзаце
— У меня есть некоторое сомнение в предложенном распределении обязанностей секретарей ЦК, — внезапно заявил один из патриархов Политбюро председатель Совета Министров Тихонов. — Выходит, что Горбачев, руководя работой Секретариата, будет одновременно вести все вопросы развития сельского хозяйства. Я ничего не имею против Михаила Сергеевича, но не получится ли здесь определенного перекоса?
Пергаментные, непроницаемые лица «неприкасаемых» оживились. Да-да, Николай Александрович прав: есть угроза, что Горбачев превратит заседания Секретариата в коллегию Минсельхоза. Будет вытаскивать лишь аграрные вопросы — те, которые ему ближе и понятнее.
Против прозвучавших отводов решительно выступил маршал Устинов:
— Константин Устинович прав — лучшей кандидатуры, чем Горбачев, не найти.
— Мнения разделились. Старики явно не желали усиления позиций самого молодого члена Политбюро. Половинчатую позицию занял гибкий дипломат Громыко:
— Давайте не будем торопиться и принимать сегодня решение по этому вопросу…
И тогда Черненко вновь настоял на своем предложении. Почувствовав твердость в его голосе, члены Политбюро приняли решение доверить ведение заседаний Секретариата Горбачеву.
Могли Черненко, получив необъятную власть, задвинуть в какой-нибудь дальний угол фаворита скончавшегося генсека? Запросто. Старики, наверное, тоже отыгрались бы на «выскочке».
Не задвинул. Наоборот, настоял на перемещении его в кресло номер два.
Недавний соперник за овладение этим вожделенным креслом тоже понял: выгоднее стать правой рукой больного, угасающего генсека, чем его оппонентом. Первый путь уверенно вел к сверкающим высотам, от которых захватывало дыхание и сладко замирало сердце.
Оставалось только ждать своего звездного часа.
И тут опять случился отпуск. Прямо какое-то наваждение. Как у Черненко отпуск, так непременно беда.
Словом, вызывает генсек своего помощника и говорит:
— Ты, Виктор, не устал? Пора отдохнуть. Собирайся, едем в «Сосновый бор» — Чазов с Горбачевым очень рекомендуют. Горный воздух! Очень чистый… Приготовь вот что… Хотя, там все есть: бумага, карандаши, ручки… Я хочу тебе кое-что подиктовать, а ты запишешь…
Прибытков сделал стойку. Нет, не потому, что предстояла довольно трудная работа, идея которой у его шефа зрела давно, да все дела в Москве не позволяли. Безусловно, лучшее место для надиктовки воспоминаний из собственной жизни — вдали от суетливой и беспокойной
— Константин Устинович, — участливо сказал помощник. — Высокогорье… Свыше тысячи километров над уровнем моря…
— Хороший курорт, — довольно улыбнулся Черненко. — Евгений Иванович и Михаил взахлеб расхваливают… Ничего, поедем!
Поехали, печально продолжает Прибытков. В «Сосновом бору» его шеф смог пробыть лишь десять дней. Ни разу не выходил из помещения. Даже по комнатам начал передвигаться с трудом. Дилетантскому, с медицинской точки зрения, взгляду было видно, что каждый день «отдыха» в этом курортном местечке дается ему с огромным трудом и напряжением всех сил.
Наступил день, когда Черненко понадобилась «каталка». Из Москвы срочно прибыли Чазов с Чечулиным.
— Надо менять курорт, — сказал главный кремлевский врач, осмотрев больного.
И тогда, по словам Прибыткова, он прямо спросил у представителя кремлевской медицины, почему они направили Черненко сюда? Ведь сами рекомендовали…
«Тот смутился и снова отвел глаза в сторону. Ничего не ответил, — вспоминает Прибытков. — Кто знает, может, просто привычка у него такая была… Судить не берусь, даже по прошествии минувших лет».
С высокогорного курорта Черненко срочно перевезли в Подмосковье, на брежневскую дачу в Завидово. Самостоятельно ходить он не мог. Говорил с трудом. Приступы астмы, которые раньше были довольно редкими, участились. Кашель, в груди хрипы. Здоровье подорвано окончательно. Для того, чтобы как-то поддерживать его состояние, на даче и в кабинете установили специальные кислородные аппараты. До неминуемой смерти оставалось несколько месяцев.
Действительно, как тут прогнать нехорошие мысли и подозрения?
КТО ЗНАЕТ ИСТИНУ?
В случаях с севшим на холодную скамейку Андроповым и откушавшим копченой рыбки Черненко кремлевская медицина упрекает охранников. Не уследили, проморгали, не проверили.
Те, в свою очередь, перекладывают вину на медицину, которая тоже, по их мнению, чего-то там недосмотрела, недоучла, проворонила.
Ближе всего к истине бывший заместитель начальника личной охраны Брежнева, а затем начальник личной охраны Горбачева генерал Медведев, имеющий длительный опыт охраны высших должностных лиц государства.
Он не верит в ставриду «точечного бомбометания»:
— Я даже не уверен, что рыба оказалась недоброкачественной. Ее коптили в домашних условиях, ели ее наверняка и сам министр внутренних дел, и его родня, прочее окружение. А пострадал лишь тяжело больной Черненко.
Действительно, мы знаем, что рыбой угощалась и супруга генсека Анна Дмитриевна, которая не почувствовала даже малейшего недомогания. Не могла же она, в самом деле, подсунуть мужу именно тот кусок, который вызвал отравление.