Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина
Шрифт:
Кобуловым Богданом Захарьевичем, 1904 г, р.
Меркуловым Всеволодом Николаевичем, 1895 г, р.
Деканозовым Владимиром Георгиевичем, 1898 г, р.
Мешиком Павлом Яковлевичем, 1910 г, р.
Володзимирским Львом Емельяновичем, 1902 г, р.
Гоглидзе Сергеем Арсентьевичем, 1901 г, р. к высшей мере наказания — расстрелу. 23 декабря 1953 года в 21 час 20 минут вышеупомянутые осужденные расстреляны. Смерть констатировал врач (подпись)".
Теперь, наверное, ясно, в чем отличие первого документа от второго. В первом нет констатации факта смерти Берии врачом. В отношении фигур второстепенных —
Забыли второпях?
В книге военного журналиста С. Грибанова здоровенный генерал, ставший после этого маршалом, так рассказывает о последних минутах Берии: «Повели мы Берию по лестнице в подземелье. Он обос… Вонища. Тут я его и пристрелил, как собаку».
Генерал, ставший потом маршалом, — это, конечно, Батицкий. Почему его свидетельства — разные?
Это только часть нестыкующихся свидетельств — и грустных, и гнусных. Какие из них достоверны, судить истории. Возможно, когда-нибудь и откроется истина, как открылась она спустя восемьдесят лет о расстреле царской семьи. Многие эксперты считают, что скелетов Анастасии и наследника Алексея среди останков царской семьи не оказалось.
По словам Серго Берии, маршал Жуков в аресте его отца участия не принимал. Это, мол, все конъюнктурные штучки. Георгий Константинович вроде бы сказал ему: «Если бы твой отец был жив, я бы был вместе с ним…»
Член суда Шверник признался Серго Берии: «Живым твоего отца не видел. Понимай как знаешь, больше ничего не скажу». А другой член суда, бывший секретарь ЦК Михайлов, сказал более откровенно: «В зале суда сидел совершенно другой человек». Но дальше продолжать разговор на эту тему отказался.
НЕ ПЕРВАЯ ПОПЫТКА
Новейшими исследованиями установлен потрясающий факт: попытки свалить Берию предпринимались и раньше. Известно, по крайней мере, пять таких случаев, не считая, разумеется, июньского в пятьдесят третьем году. Три из них связаны с физическим устранением, два — с помощью компромата.
Первый относится к 1921 году. Правда, документальных подтверждений в архивах обнаружить не удалось, версия исходит из семейной среды репрессированных чекистов Кедрова и Березина.
Впервые ее обнародовал Ф. Я. Березин — сын бывшего секретаря московской ЧКЯ. Д. Березина. Отец рассказал ему, что в декабре двадцать первого года его вызвал к себе Дзержинский и вручил ордер на арест работника азербайджанской ЧК Берии, который обвинялся в разжигании национальной вражды.
Такая мера пресечения была вынесена Дзержинским на основании докладной записки ответственного работника ВЧК М. С. Кедрова, ездившего в Баку для проверки местной ЧК.
Для задержания и ареста Берии был назначен наряд из четырех чекистов. Никто из них, включая и старшего, не знал, кого предстояло арестовывать. Однако за несколько часов до прихода ночного поезда из Баку Дзержинский вновь вызвал Березина и объявил, что арест Берии отменяется. Березин сдал ордер, который Дзержинский тут же резко порвал.
— Что случилось? — спросил Березин.
— Позвонил Сталин, — ответил Дзержинский, — и, сославшись на поручительство Микояна, попросил строгих мер к Берии не применять.
Докладная Кедрова осталась у Дзержинского,
Берия в ту ночь в Москву не прибыл и за неявку в ВЧК не получил упреков. Следовательно, на это имелась санкция высоких начальников. Самое любопытное в этой ситуации то, что Сталин лично тогда Берию не знал, они познакомились позже — в 1923 году. Стало быть, от ареста Берию спас Микоян. Сам из Закавказья, Анастас Иванович, наверное, понял Берию, который пожаловался на то, что московская комиссия пошла на поводу у его недругов.
Удачно складывавшаяся карьера недавнего скромного инспектора жилищного отдела аппарата Бакинского Совета — ас этой должности Берия пришел в азербайджанскую ЧК — могла, безусловно, разозлить кое-кого из его новых коллег. Нашептать что-нибудь из зависти на ушко московской комиссии, плохо разбиравшейся в национальных особенностях республики, — разве не соблазнительно? Однако тонко рассчитанный ход не сработал, Берию свалить не удалось, несмотря на уже выписанный ордер на арест.
В середине тридцатых годов, когда он стал первым секретарем ЦК компартии Грузии, была предпринята попытка устранить его уже не с помощью хитроумной интриги, а организовав террористический акт.
В то лето в Грузии отдыхал второй секретарь ЦК компартии Белоруссии Александр Хацкевич. Гостеприимный хозяин в один из выходных решил провезти белоруса по Военно-Грузинской дороге.
Сгустились сумерки. Машина Берии, в которой находился он, его жена и сын, а также Хацкевич, с включенными фарами летела по проезжей части. Перед одним из крутых поворотов шофер снизил скорость, и в тот же момент из темноты прогремели выстрелы. Огонь велся спереди и сзади — на поражение.
Гость получил смертельное ранение и умер на руках у Нины Теймуразовны. Сам же Берия, против которого было затеяно это покушение, не пострадал. Его спасло то, что Хацкевич тоже носил пенсне. Наверное, это и сбило с толку нападавших.
Узнав о случившемся, Сталин прислал Берии американский бронированный «Паккард» — точно такой, на котором ездил сам. А вскоре вышло постановление Политбюро, по которому первые секретари ЦК компартий союзных республик обязывались пересесть на такие же машины.
Вообще-то в том покушении было немало странного. Через год в Белоруссии мертвого Хацкевича объявили врагом народа. Арестовали его жену. Нина Теймуразовна спасла их ребенка, устроив его в семью своих знакомых.
Очередная попытка убийства Берии была предпринята летом 1935 года.
Семьи Берии и председателя Совнаркома Абхазии Нестора Лакобы отдыхали на высокогорном озере Рица. Дороги к озеру тогда еще не было, и отдыхавшие руководители решили посмотреть, где ее можно проложить.
Выехали большой компанией — человек пятнадцать, не меньше. Жены, дети Берии и Лакобы, несколько человек из обслуживавшего персонала.
Места вокруг были настолько изумительно красивы, что решили вспомнить молодость и заночевать в палатках. Развели костер.
Когда пошли укладываться спать, Лакоба предложил Берии перейти в свою палатку. Лаврентий Павлович отказывался, Нина Теймуразовна тоже. Однако Лакоба настоял на своем. Недоумевающие супруги перенесли уснувших детей в палатку Лакобы.