Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина
Шрифт:
— Как вы лично познакомились с Берией? Как это произошло?
— Когда командующий сказал, что я прикреплен к нему, мне сказали: «Несите пищу». Пошли генерал Баксов, полковник Зуб, и я понес пищу. Вместе с ними.
— Какую пишу?
— Хорошая пища, из солдатской столовой. Он сидел на кровати, упитанный такой мужчина, холеный, в пенсне. Почти нет морщин, взгляд жесткий и сердитый. Рост примерно 160-170 сантиметров. Одет в костюм серого цвета, поношенный. Сперва он отвернулся, ни на кого не смотрел. Ему говорят: «Вы кушайте». А он: «А вы принесли карандаш и бумагу?» «Принесли», — ответил командующий. Он тут же начал писать… Когда я дал ему кушать, он эту тарелку с супом вылил на меня — взял и вылил.
— Вы ежедневно были у него?
— Я был ежедневно, до двенадцати раз в сутки. Скоро его перевели в штаб округа на улице Осипенко, 29. Там мы пробыли три-четыре дня, а потом там же перевели в бункер большой, где был командный пункт, во дворе здания штаба…
— Сколько суд продолжался?
— Больше месяца. Ежедневно, кроме суббот и воскресений. Они работали с 10 до 18-19 часов. Конечно, с перерывом на обед…
— Кто-то писал, что он перед расстрелом на колени бросился, о чем-то умолял.
— Не было этого. Я же с самого начала до конца был с ним. Никаких колен, никаких просьб… Когда его приговорили, мне генерал Москаленко приказал съездить домой (Берия жил на углу улицы Качалова и Вспольного переулка) и привезти Берии другой костюм (до того он был все время в сером, в каком его арестовали в Кремле). Я приехал, там какая-то женщина. Я сказал, кто я такой. Мне надо костюм. Она мне его подала. Черный.
— Приговор вынесли. Вы съездили за костюмом… Дальше.
— Я переодел его. Костюм серый я сжег, а в костюм черный переодел. Вот когда переодевал, он уже знал, что это уже готовят его.
С двумя плотниками мы сделали деревянный шит примерно метра три шириной, высотой метра два. Мы его прикрепили к стенке в бункере, в зале, где были допросы. Командующий мне сказал, чтобы я сделал стальное кольцо, я его заказал, и сделали — ввернули в центр щита. Мне приказали еще приготовить брезент, веревку. Приготовил.
— Это все за один день?
— Да, готовили весь вечер… Привел я его. Руки не связывали. Вот только когда мы его привели к щиту, то я ему руки привязал к этому кольцу, сзади.
— Как он себя вел в это время?
— Ничего. Только какая-то бледность, и правая сторона лица чуть-чуть подергивалась.
— Глаза завязывали?
— Вот слушайте. Я ведь читал в газетах и книгах, что перед казнью завязывают глаза. И я приготовил полотенце — обычное, солдатское. Стал завязывать ему глаза. Только завязал — Батицкий: «Ты чего завязываешь?! Пусть смотрит своими глазами!» Я развязал. Присутствовали члены суда: Михайлов, Шверник, еще Батицкий, Москаленко, его адъютант, Руденко… Врача не было. Стояли они метрах в шести-семи. Батицкий немного впереди, достал «парабеллум» и выстрелил Берии прямо в переносицу. Он повис на кольце.
Потом я Берию развязал. Дали мне еще одного майора. Мы завернули его в приготовленный брезент и-в машину.
Было это 23 декабря 1953 года, ближе к ночи. И когда я стал завязывать завернутый в брезент труп, я потерял сознание. Мгновенно. Брыкнулся. И тут же очухался. Батицкий меня матом покрыл. Страшно жалко было Берию, потому что за полгода привык к человеку, которого опекал…
(«Вечерняя Москва», 28 июля 1994г.)
Из рассказа доктора технических наук А. Веденина
(В конце 1952 года был выпускником физического факультета МГУ. В годы войны — офицер полковой разведки. Во время ареста Берии находился на курсах под Москвой, где формировалось специальное подразделение.)
В первых числах июня (1953 г. — Н. З.), поздно вечером, на нашу базу приехал заместитель министра Круглов. Он был в генеральской форме, в сопровождении двух человек в штатском. Круглов
Начиная с этого дня к нам стали поступать агентурные материалы на Берию и его ближайшее окружение. Эти досье привозил человек Круглова, которого мы знали под именем Николая Коротко. Обычно он был в штатском, но однажды приехал в форме подполковника МГБ. Все особенности поведения, маршруты, расположение помещений в особняке на улице Качалова, состав охраны Берии были изучены досконально. Было разработано несколько сценариев ликвидации.
Так прошли три недели, с каждым днем обстановка в группе становилась все более гнетущей. Наконец 26 июня, примерно в 6 утра, нам сообщили, что операция будет проведена сегодня. Вначале предполагалось, что будет использован вариант «Автокатастрофа», но к 8 часам поступила команда на вариант «Особняк».
К 10 часам на трех «Победах» мы подъехали к дому Берии на Качалова, 28. Группой руководил Коротко. Круглов позвонил Берии по ВЧ и договорился, что Коротко привезет секретные документы и будет с охраной из трех человек. На этот час нам уже было известно, что кроме самого Берии в особняке было четыре человека. Коротко и трое «сопровождающих» из нашей группы были беспрепятственно пропущены внутрь здания, остальные заняли оговоренные схемой операции позиции у фасада и во внутреннем дворе. Спустя две или три минуты раздалось несколько выстрелов — я слышал пять, может быть шесть. Я находился рядом с окнами кабинета Берии, выходящимиьро двор. Две пули, пущенные изнутри кабинета, разбили стекла второго окна от угла здания. Через несколько минут Коротко вышел наружу и скомандовал — всех в дом. Убитых было трое: два охранника и сам Берия, у нас потерь не было, сказались подготовка и неожиданность акции. В течение последующего часа мы собрали все документы, какие только смогли найти в доме, их было довольно много. Потом к дому подошло какое-то армейское подразделение. Что это была за часть и кто ею командовал, мне не известно. Все документы из дома Берии увез Коротко, а мы вернулись на подмосковную базу. Какова дальнейшая судьба архива Берии, я не знаю, но предполагаю, что все, что произошло в дальнейшем с Кругловым, имеет связь с этими документами.
Через несколько дней нам был предоставлен двухмесячный отпуск, который рекомендовали провести у родственников, по месту постоянной прописки. По окончании этого отпуска всем была предоставлена возможность завершить образование. Никаких наград за эту операцию никто из нас, насколько мне известно, не получил, но по окончании учебы всем была предоставлена возможность выбора работы в учреждениях Главспецмаша на перспективных должностях. В этом была своеобразная ирония, так как эти КБ входили прежде в Спецкомитет при Совмине, созданный по инициативе Берии и лично им возглавляемый до 26 июня. В кадрах госбезопасности никто из нас оставлен не был, и сам факт службы в органах в личных делах сперва отражения не нашел, но некоторое время спустя была дана санкция на следующую запись в анкетах: «офицерская должность 2-го Главного управления Комитета государственной безопасности при СМ СССР».