Поль Гольбах
Шрифт:
Применим эти размышления к британской нации, которая считается сейчас самой свободной на земле; британское правительство считается образцом человеческой мудрости и благоразумия; оно пользуется огромными богатствами и расширенной торговлей, но, однако, всегда терзается постоянными фракциями, чувствует постоянное недовольство жителей своей судьбой, часто более несчастных, чем даже рабы при деспотизме.
Недостаточно быть богатым, чтобы быть счастливым, надо еще уметь пользоваться богатством, чтобы обеспечить счастье. Недостаточно быть свободным, чтобы быть счастливым; нельзя злоупотреблять свободой, нельзя допускать ее вырождения в распущенность. Недостаточно быть свободным, чтобы сохранять свободу, надо ее ценить, так как она самое большое благо из всех благ и нельзя жертвовать ею ради гнусных интересов или ради горячей страсти к деньгам, которая больше, чем другие страсти,
Английский народ, известный в истории своей любовью к свободе, за которую он долгое время успешно воевал против королей, управляется монархом, власть которого одинаково распространяется на два сословия, в обязанности которых входит содействовать ему в законодательстве и управлении делами. Одно из этих сословий состоит из дворянства, вельмож и королевских пэров, другое — из представителей народа, избранных самим народом, которые образуют палату общин.
В сознании многих людей такая конституция воспринимается как самое большое напряжение человеческого ума: полагают пользоваться преимуществами монархии, аристократии и демократической свободы. Но для того, чтобы представлять себе столь сложный механизм, надо знать работу различных ведомств.
Аристократия, состоящая из вельмож, слава которой зависит лишь от трона, должна по самой своей природе опасаться власти народа и содействовать власти принца — видимому источнику титулов, гражданской и воинской чести, пенсии и милости. Так интересы аристократии явно переплетаются с интересами монарха и почти никогда не могут от них отделиться. Следовательно, король убежден в поддержке палаты феодалов. Более того, он находит там в духовных феодалах, или епископах, то, что он называл партией, всегда преданной ему. Духовенство всегда и везде было настроено угождать принцам, нежели защищать свободу народа. Священник, а также деспот признают только рабов и особенно боятся свободы мысли.
Все граждане государства одинаково заинтересованы в поддержании свободы; все различия в чинах, все привилегии должны исчезнуть, когда речь идет о предмете столь важном, как основа общественного счастья. Знатные, как и народ, имеют те же интересы; их величие ничего не стоит, если оно зависит только от каприза государя. Существует ли это бесполезное и жестокое различие между дворянином и простолюдином лишь для того, чтобы существовать в стране, все граждане которой должны работать сообща для поддержания прав разума и справедливости, без чего свобода не может быть прочной? Разве быть свободным и великим заключается в том, чтобы наслаждаться привилегией, противоположной справедливости? «Ненавистное и унизительное различие между дворянством и простолюдинами первоначально означало лишь разделение на тиранов и рабов, нахалов и несчастных» [10] .
10
См. [ч.] I «Республиканцев», стр. 7.
Палата общин, которая составляет демократическую часть английского правительства, является многочисленной и, следовательно, бурной и несогласной ассамблеей представителей, которые избираются один раз, не претендуя более на то, чтобы войти в состав ее, они не могут быть лишены права их представления или защиты. Так, эти представители могут без опасения изменить интересам народа и продать свою свободу монарху: последний в силу своих прерогатив является единственным распределителем сокровищ нации, которая снабжает его средствами для покупки голосов тех, кому она поручает говорить от своего имени. Отсюда ясно, что государь и министры имеют возможность подчинить себе представителей народа.
Эти представители избираются чернью, состоящей в основном из бедных граждан, нищета которых настраивает их на то, чтобы отдать свои голоса тем кандидатам, которые захотели бы заплатить им. Именно из среды, где царят драки, интриги, кровавые бои, где люди ведут беспутный образ жизни и находятся почти всегда в состоянии опьянения, избираются те, кому поручается защищать общественную свободу от начинаний монарха и министра, которые в состоянии подкупить тысячу противостоящих им. Представители такого закала без труда предают права народа, который уже, чтобы их избрать, продал свои голоса.
Что может вытекать из такого нелепого и беспорядочного управления? Нация, которой свобода стоила столько крови и трудов, смогла завоевать до сих пор лишь право жить в постоянном страхе; ради сохранения за собой права наказывания недобросовестных представителей, она
Большой опыт показывает, что в Великобритании патриотизм тех, кто высказывается против двора или министра, имеет целью докучать монарху, нарушать действия министров, ниспровергать их самые мудрые проекты только для того, чтобы самим участвовать в делах министров, так сказать в ущерб нации. Английский патриот — вообще лишь честолюбец, который прикладывает усилия, чтобы занять место министра, которого он чернит; или это человек алчный, который нуждается в деньгах, или это мятежник, который пытается обрести потерянную фортуну. Могут ли такого типа патриоты близко к сердцу принимать интересы страны? Как только они добиваются своего, они идут по стопам своих противников и становятся в свою очередь предметом зависти тех, кого они сместили; последние кажутся в свою очередь истинными патриотами в глазах беспокойного народа, который всегда думает, что настоящие друзья — это враги тех, кто в настоящее время находится в той же самой западне.
Отсюда видно, что народ, управляемый таким образом, должен обязательно находиться в постоянных фракциях, жить в постоянном недоверии и тревоге; он должен бояться власти, кредиторов и хитрости честолюбивого монарха или ловкого министра. Он должен бояться услужливости знати этому монарху. Он должен бояться вероломства представителей, которым он доверил свои личные интересы. Наконец, он должен бояться своего собственного безрассудства.
Спрашивается, может ли быть когда-нибудь спокойной или довольной нация, терзаемая интригами, фракциями, народным возмущением, нация, где никакие права государства не зафиксированы ясно, нация, законы которой непонятны, противоречивы? Все граждане государства имеют одно желание — жить в мире, иметь хороших правителей, хорошие законы, наслаждаться в безопасности благами природы и индустрии. Но какое благополучие и безопасность могут быть у народа, постоянно терзаемого происками и заговорами? Гнусные интересы нескольких алчных торговцев могут в любой момент вовлечь честных граждан в бесполезные войны, в огромные расходы, создающие огромные долги, которыми государство обременено на долгие годы и от которых оно никак не может освободиться [11] . Наконец свобода может находиться в руках группы вероломных хранителей, которые предпочтут иметь деньги, нежели честь и свободу.
11
См. III часть, гл. VII.
Для того, чтобы быть истинным патриотом, надо иметь огромную душу, надо иметь познания, честное сердце и мужество. Патриотизм — это благородный пыл, гордый и великодушный; он несравним со скупостью — всегда грязной и низкой страстью. Народ, опьяненный любовью к деньгам, не видит ничего более почтенного, чем деньги; он боится бедности или посредственности, как богатые — разорения, жертвуя всем желанию обогатиться. Торгующий люд не может ни с чем сравнить богатство, каждый хочет его иметь; если эта эпидемическая страсть охватила все категории людей, представитель народа не может быть лишен этой страсти, он будет обсуждать свободу вместе с принцем и его министрами, которые скоро приобретут тариф честности в своей стране [12] .
12
Это слова известного Роберта Уолполя (Walpole), премьер-министра Англии при правлении Георга II. В 1729 г. предложили в парламенте Великобритании новую форму присяги, по которой каждый представитель народа обязуется не получать никаких благодеяний от двора; но это предложение было отклонено палатой феодалов, большинство членов которой преданы министру. Тайные расходы министра с 1731 по 1741 г. возросли соответственно на 453 и 400 фунтов стерлингов. См. «Seasonable hinis froman honest man», опубликованное форматом в восьмую долю листа в 1761 г. Здравомыслящие горожане Англии рассматривают закон, названный «Septiennial act», по которому продолжительность каждого парламента доведена до 7 лет, как удар, нанесенный национальной свободе.