"Полари". Компиляция. Книги 1-12+ путеводитель
Шрифт:
— Вы и Обри, — сказал он. — Я здесь.
— Нам не войти, вся стража начеку.
— Найду, чем их развлечь.
Обри оценил дорогу. На той галерее, что предстояло пройти, было не меньше пяти солдат.
— Это слишком… — начал он.
Не дожидаясь окончания, герцог распахнул люк и побежал вниз по лестнице.
Сложней всего было — удержать в ножнах меч. Глас Зимы так и просился наружу. Солдаты врага стояли, как чучела, куклы для отработки ударов. Прикипели глазами ко двору, где намечалась схватка, замерли с арбалетами в руках. Эрвин проходил мимо —
А Мартин Шейланд устал спорить и спешился.
— Надоело. Иду к волчице. Кнут, если барон дернется — застрели.
— С удовольствием.
Мартин Шейланд — убийца и зверь — зашагал к подвалу. Параллельно ему бежал по стене герцог Ориджин. На первого глядели все, второго никто не замечал.
— Я вот что думаю, — сказал барон Доркастер, — граф велел убить Иону в случае бунта. Ты, Мартин, поднял бунт. Выходит, я таки должен ее убить.
Мартин остановился, чтобы отвесить ему поклон.
— Благодарю за помощь, приятель. Но, пожалуй, я справлюсь и сам.
Эрвин остановился на галерее — прямо над крышей подвала и в шаге от шейландского солдата. Вдох спустя рядом оказался Обри.
— Вы чего тут?.. — буркнул шейландец.
Вместо ответа Обри указал на Мартина.
— Да уж, — хмыкнул солдат, поправляя прицел.
Он боялся целиться в графского брата, наводил арбалет на кого-то из шаванов. А Мартин отсалютовал барону и снова пошел к двери в подвал. Ему оставалось шагов десять. Он смотрел прямо в сторону Эрвина. Если поднимет взгляд на галерею, они встретятся глазами.
Капитан Лид, — подумал герцог. Вот сейчас. Идеальный миг!
Один из шаванов охнул и упал на мостовую. В спине торчало древко болта.
Солдаты барона промедлили вдох — растерялись без приказа. Но шаваны сработали с быстротою молнии. Хором запели луки, осыпая стрелами баронских бойцов. Кнут прыгнул из седла, присел, укрывшись за лошадью, ударил Перстом по галерее. Свист идовой плети, вопли изломанных людей. Крик барона:
— Отставить, не стрелять, нельзя!..
Стук арбалетов, чавканье болтов, входящих в плоть. Вопли раненых шаванов.
Мартин ринулся вбок, за угол донжона, за телегу. Упал на колено, с грозною меткостью открыл огонь.
— Теперь можно, — сказал Эрвин Гласу Зимы.
Тот выскочил из ножен и пробил шею солдата. Никто не должен был этого заметить, однако соседний стрелок обернулся:
— Эй, тут измена!..
Он вскинул арбалет. Обри подхватил труп, зачслонился от болта.
— Милорд, я прикрою. Идите к сестре.
С двух сторон солдаты бросились к ним. Обри выхватил клинки, а Эрвин прыгнул через перила, на крышу погреба. Тяжело ухнуло под ногами, скрипнула кровля. Второй прыжок — вниз, на землю перед входом. Болезнь сделала его неловким, Эрвин упал грузно, аж присел, целый вдох силился вернуть равновесие. Но стражники у входа действовали еще медленней: Персты отвлекали
— Ой, мамочка…
Выдернул, крутанулся на месте, повинуясь инстинкту, отклонился назад.
— Г-га! — крякнул стражник, нанося кинжальный удар.
Он вложил слишком много силы, инерция увлекла его далеко. Эрвин отшатнулся, пропустил мимо, пнул под зад. Второй солдат полетел прямо на раненого первого.
— Двоих сразу. Хочешь?
Глас Зимы очень хотел. Молнией нанес удар, пронзил два тела насквозь. Отскочил, уколол снова. Взлетел, метнув на пол бисер сладких кровавых капель.
— Тьма, мы с тобой хороши!
Я всех убью ради сестры! Вот — идеальная формулировка!
Эрвин шагнул во мрак и закрыл за собой дверь подвала. Тяжелые доски отсекли звуки боя. Он перевел дух, откашлялся снял с крюка тусклый фонарь и двинулся вниз по ступеням. Лестница оказалась короткой, вторая дверь открылась без труда. Подвал дохнул в лицо плесенью и влагой. Светлячок фонаря не доставал до дальних стен, Эрвин еще не видел сестру, но уже знал, что она здесь. Должна быть здесь, как же иначе!
— Здравствуй, милая. Я пришел.
— Эрвин, — сказал тьма.
Повторила:
— Эрвин. Эрвин!
Голос дрожал.
Он двинулся на звук — фонарь в одной руке, меч в другой. Огонек раздвигал темноту. Ящики, бочки, мешки, груда золы… Блеснуло. Стальные линии — решетка, две влажных точки — глаза.
— Сестричка моя…
— Эрвин!..
Она проявилась из тьмы, точно призрак. Худая, белая, грязная, заросшая. Но глаза… Вся сила жизни, все чувство — в двух омутах глаз.
— Ты жива, — выдохнул Эрвин и бросился в ее объятья.
Она прижала его сквозь решетку, стала судорожно гладить волосы, шею, лицо.
— Ты пришел… Мой Эрвин… Ты здесь…
— Ты жива, сестрица, — шептал он.
Речь не о дыхании или биении сердца. Он говорил о глазах. Душа Ионы выжила — Эрвин видел это сквозь зрачки. Он выронил меч, чтобы прижать к себе сестру. Прутья все еще разделяли их, но какая разница? Вот же она — коснись, обними, смотри в глаза!
— Я пахну псиной, — смеясь и плача сказала Иона. — Я теперь собачка, гав-гав.
— А я пахну кровью и простудой. Твой брат болен, как всегда. Вообще-то, я спас тебя затем, чтоб ты ухаживала за мною в постели.
Они шутили, чтобы успокоиться. Но ирония не справлялась, обоих переполняло чувство. Иона плакала, Эрвин обнимал ее, боясь отпустить. Глас Зимы стонал, брошенный и забытый.
— Выпусти меня, хорошо?.. Я тут немножко засиделась, самую малость…
Он растерялся: чтобы отпереть замок, нужно разжать объятия.
— Ключ у охранников, ты взял его, да?..