Полдень синих яблок
Шрифт:
– Нагулялся, значит? Правильно, сколько можно бобылём ходить? За ним знаете сколько девчат увивалось? Ещё бы, столичный хлопец, красавчик, умница, спортсмен - не нам, голытьбе, чета! Да ещё с квартирой в центре Москвы. У-у!
– гремел Громозека.
– А он всё перебирал, зато вон какую кралю отхватил!
Он панибратски потрепал смутившуюся девушку, и без того чувствующую себя неловко в сильных объятиях.
– Затрухайся, едрёныть!
– подтолкнул он обоих к допотопному автобусу. Лиза с сомнением посмотрела на невесть каким образом сохранившийся экспонат. Обшарпанный, с проплешинами родной краски и нанесённой чуть ли не обычной малярной кистью другой, слегка не в тон, с обмотанной
– Не Мерседес, - оправдывался водитель, - зато по нашим дорогам этой барбухайке цены нет. Вмиг домчит! Скоро обещали новый дать, да в наше захолустье пока доберутся! Пока - что есть, то есть.
Внутри автобус был немного симпатичней, чем снаружи. Новая оббивка и кокетливо собранные, хоть и не очень свежие, шторки даже создавали некоторое подобие уюта.
Редкие пассажиры с интересом смотрели на красивую пару.
– Здрасьте, - натянуто улыбнулась старушка и кивнула Дино как старому знакомому и тутже, проводив их взглядом, стала увлечённо нашёптывать что-то соседке помоложе.
'Так, - подумала Лиза, - в предлагаемых обстоятельствах прояснились новые детали.'
И снова принялась приставать с расспросами.
– Дино, ты объяснишь, наконец, куда мы едем? К какой тётке? Зачем? И кто это такой?
– зашипела Лиза, показывая взглядом на новоявленного знакомого, оказавшегося водителем.
– Я не знаю, - честно сказал Дино и, увидев её удивлённые глаза, добавил, - то есть, не помню.
– Дино, не морочь мне голову! Какие-то люди тебя узнают, братаются, чуть ли не целуются с тобой на улице, а ты их не знаешь. А завтра скажешь, что и меня не помнишь?
– Нет, - глаза его потеплели, - не скажу.
– Тогда говори, зачем ты меня к своей тётке везёшь?
– Я про тётку сам только сегодня ночью узнал.
– Да?
– она недоверчиво округлила губки.
– И как? По интернету или во сне увидел? Что ты всё время врёшь и изворачиваешься? Неужели так трудно сказать правду?
Заведённый с нескольких попыток движок взревел и автобус, накренившись на один бок, рванул с места. В салоне запахло отработанным бензином, а откуда-то из-под пола раздалось странное бренчание, очень похожее на звон бутылок. Но мотор работал очень тихо и на последние брошенные Лизой слова оглянулась любопытная старушка
Лиза обиделась и отвернувшись, надула губки. Потом, подумав, снова повернулась и выдавила:
– Понятно, на смотрины везёшь!
С чего он только взял, что я питаю к нему какие-то чувства!
– думала она.
– Нет, но откуда такая самоуверенность, что нескольких мимолётных встреч достаточно, чтобы представить меня своим родственникам в качестве невесты. И почему он всё время врёт!
– Слушай, а где ты так играть научилась?
– спросил невпопад Дино, вспомнив, ка виртуозно бегали по клавишам её пальцы, исполняя знаменитую симфонию, какие нечеловеческие звуки она извлекала из инструмента.
– На чём?
– она удивлённо приподняла брови.
– На рояле?
– На каком рояле, Дино? Про таких, как я говорят, не то, что медведь на ухо наступил, а он мне ещё и обе ноги отдавил. У меня же ни голоса, ни слуха. Ты мне зубы не заговаривай, будешь рассказывать?
Сказать, что рассказ Дино произвёл на неё впечатление, значит, ничего не сказать. Многому она не очень поверила, считая, что он несколько приукрашивает, непонятно, правда, для чего. Чтобы выгородить этих людей, которые отлично инсценировали спектакль с подставными 'духами'? Но ведь они ему никто. К тому же она сама стала частью этого спектакля. Её-то уж никто не подкупал. Выгородить себя? Он ей и так
– Это всё из-за него, да, из-за гребня этого?
Дино пожал плечами.
– Теперь ты понимаешь, почему я очень хотел, чтобы ты была рядом?
Бедный, у него своих проблем хватает, так я ещё втянула его в историю, - корила она себя.
– Дино, это только лишний раз доказывает, что ты... мы, - она взяла его за руку, - на правильном пути.
– Скажи, а я была очень безобразна..., - она имела в виду раздувшиеся ноги, но даже боялась это произнести, - в этом виде?
– Ты была прекрасна!
Они долго тряслись на этой развалюхе, что, впрочем, не мешало, ей гнать с огромной скоростью. Он жутко гудел и хрустел под полом, трясся на самой мелкой кочке и опасно наклонялся на поворотах. За окном тянулись безконечные берёзовые леса, до блеска вымытые прошедшими дождями. Леса сменялись великолепными сосновыми борами на белёсом песке. А когда автобус, не сбавляя скорости, нырнул в низину и покатился по мосту, Лиза затаила дыхание от восторга. Широкая река потрясающе красиво сверкала и переливалась под заходящим солнцем. Справа от дороги, вдали, на высоких холмах висел небольшой городок с милыми деревянными, словно кукольными, домиками и бледно-синими куполами монастыря. Автобус круто свернул с бетонки, серой лентой убегающей за горизонт, с натугой взобрался на горку, пронёсся мимо облезлого покосившегося указателя с надписью 'Выселки', выбитой почему-то славянской вязью и, крякнув, резко остановился у крайнего дома.
Добротно сработанный, в деревянных кружевах наличников и высокой мансардой, кокетливо увенчанной флюгером-петушком, он разительно выделялся на фоне деревенских лачуг, лёгких дачных домишек и даже типичных новостроек, виднеющихся вдалеке, стандартных, а потому ничем не примечательных.
– Приехали!
– подмигнул в зеркале водила.
Ну, так я заеду завтра с утреца, махнём на рыбалку?- уже высунувшись из окна, оскалил бугай щербатые зубы.
Дино посмотрел на Лизу, с жалостью разглядывающей носки своих запыленных туфель. Дождь, похоже, обошёл стороной эти сохранившие пасторальную чистоту места и, судя по крупным оттискам капель, только слегка поприбил дорожную пыль.
– Нет, мы сегодня же обратно.
– Что, даже чаю не попьёте?
– хохотнул водитель.- Ладно, давай, - протянул он ручищу, - передавай привет Макоше!
Дино почувствовал, как кровь отхлынула от лица.
– Кому?
– Ой, извини, Праскеве Фаддеевне.
И, махнув рукой, укатил дальше, обдав облаком пахнущей дождём пыли вконец озадаченных искателей сокровищ.
Глава 19.
Давно он не чувствовал себя так гадко. Непривыкший к обильным возлияниям организм был отравлен выпитым вчера коньяком и расплачивался за это каждой клеточкой. Безумно хотелось пить, голова кружилась, раскалывалась на тысячи мелких кусочков, но пошевелиться не было ни сил, ни возможности. Самое лучшее средство в этом случае - холодный душ, но для этого нужно подняться с кровати и, что хуже того, дойти до ванной, а это было равносильно самоубийству.