Полдень XXI век 2003 №5-6
Шрифт:
— Ты молодец! — отвечали Марку. Все обнимали его, целовали, хлопали по плечу.
— У нас тоже будет вино, свое вино… — бормотал Марк и плакал от счастья.
— Будет свое вино, — повторяли все наперебой.
ЗАГРЕЙ забежал к себе на минутку — припрятать бутылку. Тут же раздался стук в дверь. И послышалось гавканье.
— Цербер! — позвал ЗАГРЕЙ.
Пес ворвался в комнату. А следом вошла Ни-Ни. Черный кожаный плащ стянут пояском на тонкой талии. Откуда у нее черный плащ Прозерпины? Ну конечно, взяла из шкафа — Прозерпина держит в шкафу ЗАГРЕЯ несколько плащей. Под плащом у Ни-Ни наверняка ничего
— Восхитительная! — крикнул ЗАГРЕЙ.
— У тебя есть вино? — спросила она, глядя на него умоляюще и осуждающе одновременно.
— Есть… — Он не мог ей соврать.
— Налей мне!
— И мне! — гавкнул Цербер — все три головы разом.
ЗАГРЕЙ достал бутылку и налил Ни-Ни в бокал, а Церберу в миску. Бутылку выкинул в окно. Снизу послышался звон разбитого стекла. Теперь рядом с трупиком птицы и желтой нагой куклой — осколки стекла и в ракушке одного из осколков — капля вина. Пей, кукла! Я дарю тебе вино вместо хлеба.
Пес вылакал мгновенно темную жидкость.
— Похоже на трупную кровь, — поделилась впечатлениями одна из голов, — только куда вкуснее.
— И ничего подобного! — гавкнула другая. — Настоящее живое вино. Танат угощал две тысячи лет назад. Или забыл?
— У него склероз, — залилась гиеньим хохотом третья голова. Из трех она была самая веселая.
Ни-Ни пила осторожными глотками, делая после каждого длительную паузу.
— Хорошо, — выдохнула наконец она. — Очень хорошо. Я теперь совершенно здорова. Давай, уедем к морю. Я мечтала побывать на море. Никогда не бывала. Ни разу в жизни. Когда заболела, хотела поехать. Но мама отсоветовала. Сказала: понадобятся деньги на лекарства. Она предусмотрительная.
— Лучше бы ты поехала к морю.
— Но мы теперь поедем туда вместе.
Ни-Ни медленно отставила чашу. Медленно развязала кожаный поясок. Плащ упал на пол. Под плащом не было ничего — как и полагал ЗАГРЕЙ.
— Выйди! — приказала она Церберу.
Пес попятился задом, опустив к полу все три головы.
Ни-Ни обхватила ЗАГРЕЯ руками и ногами. Губы впились в губы. После вина кровь бежала по жилам быстрее.
«А ведь она была живая, — сообразил вдруг ЗАГРЕЙ. — Только забыла, что умерла».
Она застонала. Прежде она никогда не стонала во время их венериных забав. А теперь выгибалась, впивалась ногтями в кожу. И лицо ее строило нелепые гримасы, будто она сейчас заплачет или начнет безумно хохотать.
— Пусть Харон привезет нам целую бочку вина, — прошептала Ни-Ни, когда они, обессиленные, растянулись на ложе.
— Я ему прикажу, — пообещал ЗАГРЕЙ.
— Никуда не хочу уходить… — прошептал он.
— Я тоже… — отозвалась она сквозь сон.
Ему вновь приснились пляски. На голове — венок из виноградных листьев и спелые грозди свешивались ему на лицо. Ягоды лопались, и сладкий хмельной сок тек по коже. Из толпы танцующих вырвалась Ни-Ни, подбежала и стала слизывать капли.
— Ариадна, ты моя Ариадна… — прошептал он во сне.
Цербер метался по улицам и лаял от восторга. Его никто не боялся. Кидали трехглавому псу печенье. Цербер — упитанный,
— Фу, какая грязь, — фыркнула Ни-Ни. — Просто невозможно пройти. И перепрыгнула через лужу. Но туфельки все же испачкала. ЗАГРЕЙ поднял ее на руки и перенес через следующую лужу легко, как листок бумаги. Он был сильным. Прежде он никогда не ощущал в себе такой силы. Может, это и есть сила жизни?
Возле серой стены стоял художник Вин и рисовал на ней черные ирисы.
— Ирисы на самом деле желтые или фиолетовые. Бывают голубые, — пояснил он. — Но здесь только черные.
ЗАГРЕЙ протянул ему бутылку, художник затряс головой, замахал руками.
— Нет, нет, я уже пил. Больше нельзя.
— Почему? — удивился ЗАГРЕЙ.
— Нельзя. Иначе не смогу…
Тогда ЗАГРЕЙ взял и облил стену вином. Ни-Ни рассмеялась. Она ничего не могла выговорить. Только тыкала в стену пальцем. Все ирисы стали фиолетовыми.
— Пойдем во дворец, — предложил ЗАГРЕЙ.
— Зачем? — удивилась Ни-Ни.
— Хочу говорить с Дитом! Я хочу говорить с самим Дитом! И пусть этот мерзавец посмеет мне отказать.
— Не посмеет, — утвердительно кивнул художник.
Еще издали они услышали грохот. Сначала не поняли, что творится. Над дворцом поднималось облако ржавой пыли. Казалось, дворец горит тусклым огнем. Но нет, он не горел — это Титаны ломали левое крыло дворца. Никто не охранял вход, и потому ЗАГРЕЙ с Ни-Ни вошли беспрепятственно. Цербер бегал по пустым залам и лаял. Эха не было, звуки тонули, как в вате.
— Мне здесь не нравится, — сказала Ни-Ни и поежилась.
— Эй, Дит! Где ты! — нагло крикнул ЗАГРЕЙ и отхлебнул из бутылки. — Нам есть о чем поговорить. Думаешь, я пришел захватить твой дворец! А вот и нет. Не угадал. На кой ляд мне твой дворец! Здесь можно сдохнуть со скуки. Я пришел сказать, что теперь я буду выращивать лозу и пить вино каждый день. И ты мне не запретишь! И еще мы построим мост! Слышишь?!
На самом деле ЗАГРЕЙ хотел сказать что-то другое, что-то куда более значимое, что-то сокровенное и тайное, о чем он все эти годы мечтал. Но почему-то то думаное-передуманное высказать вслух оказалось невозможным, а остались какие-то простенькие понятные слова про вино и посадку лозы. ЗАГРЕЙ чувствовал, что говорит не то, и посмотрел на Ни-Ни, будто ожидал от нее подсказки. Но она лишь оглядывалась по сторонам, ежилась и плотнее куталась в черный кожаный плащ Прозерпины. Вот если бы Танат был здесь, он бы подсказал. Нет, что за чушь! Как мог ему, живому, что-то подсказать Танат?
— Я открою магазин по продаже вина. И новую таверну, где будут поить вином и еще у меня будет погреб, и еще… — ЗАГРЕЙ опять запнулся. Не то он говорит, не то.
И с каждой фразой уходит все дальше и дальше от того первоначального, сокровенного. И уже не вернуться назад — хоть плачь:
— Молчи! — крикнул он сам себе. И даже голос собственный ему не понравился — какой-то тоненький, мальчишеский, несерьезный голосок.
Впрочем, ерунда — неважно, что он тут кричит, — все равно его никто не слышит — весь дворец содрогается от грохота камней — Титаны все еще рушат стены. И Дит его не слышит. Дит куда-то сбежал. Вот его пустой трон, а на троне — золотой шлем. ЗАГРЕЙ схватил шлем и надел на голову. Ни-Ни испуганно ойкнула.